Это было в Праге. Том 1. Книга 1. Предательство. Книга 2. Борьба. Георгий Брянцев

ее кончик и закурил.

      Нерич быстро задвинул ящик стола, в который успел спрятать начатую телеграмму, и сел напротив гостя.

      Нерич знал, что Обермейер, как судетский немец, является участником гейнлейновского движения; ходили упорные слухи, что он связан с гестапо.

      В планах своей работы в Чехословакии Нерич никогда не выпускал из виду Обермейера, рассчитывая при случае использовать его в своих интересах. Втайне он лелеял надежду, что рано или поздно ему удастся привлечь Обермейера к сотрудничеству в пользу югославской разведки. Этим отчасти можно было объяснить и его посещения друга и его ухаживание за сестрой Обермейера Эльвирой Эрман.

      Нерич был твердо убежден, что Обермейер знает о нем лишь то, что знают все, то есть что он занимается медициной.

      Но сейчас Нерич вдруг поколебался в этом своем убеждении. А если Обермейер знает больше? Легко предположить, что нацистская Германия имеет своих надежных людей в Югославии. Профессия разведчика так опасна, так чревата неожиданностями! Беспощадная тайная война не прекращается ни на один день.

      Размышляя об этом, Нерич тревожно посматривал на длинного, костлявого Обермейера. Мориц аккуратными колечками пускал фиолетовый дымок и щурил свои бесцветные, лишенные жизни глаза. На гонких губах играла ироническая улыбка.

      Эта улыбка еще больше насторожила Нерича.

      Обермейер пошевелил бровями, такими же бесцветными, как и глаза, повертел между пальцами дымящуюся сигару, посмотрел на ее кончик и, не поднимая головы, спросил:

      – Ты, Милаш, чем-то расстроен?

      – Почему ты так думаешь?

      Обермейер пожал плечами.

      – Ты мне сегодня совсем не нравишься. У тебя неважный вид. Ты нездоров?

      – Да нет… как будто все в порядке.

      – Как будто?

      – Пожалуйста, не придирайся к словам.

      – О! Ты нервно настроен.

      – Я?

      – Ты, Милаш.

      Разговор между старыми друзьями не ладился. Нерич закурил болгарскую папиросу с длинным цветным мундштуком, встал и начал ходить из угла в угол.

      «Не явился же он затем, чтобы сказать, что у меня сегодня плохой вид», – раздраженно думал Нерич.

      – Перестань метаться, давай лучше поговорим, – резко сказал Обермейер.

      Нерича покоробил этот вызывающий тон.

      – О чем? – спросил он, сдерживая себя, чтобы не ответить резкостью.

      Ссоры между друзьями случались. Нерич всегда был вспыльчив, а Обермейер слыл человеком необузданного нрава, любившим поиздеваться над людьми.

      Несмотря на несходные черты характера, на студенческой скамье их связывала дружба. Более состоятельный Нерич частенько выручал безденежного Обермейера; Мориц, естественно, дорожил этой дружбой, не вполне бескорыстной. Они сохранили ее и после окончания университета.

      – Садись! – повторил Обермейер. – Будем говорить о серьезном деле…

      – У тебя ко мне дело? Любопытно. Я готов слушать, – сказал Нерич, но не сел, желая показать, что не считается с Обермейером.