Тайные тропы (сборник). Георгий Брянцев

что Юргенс не проявлял никаких признаков нервозности, хотя война шла к концу.

      – Просто непонятно! – произнес уже вслух Ожогин, когда хозяйка наконец вышла из комнаты.

      – Что непонятно, Никита Родионович? – спросил, не отрываясь от газеты, Грязнов.

      – Почему майор Юргенс равнодушен ко всему?

      – К чему?

      – Армия гитлеровцев терпит поражение, а господин Юргенс спокоен. Больше того: он проявляет заботу о нас с тобой – о своих будущих кадрах, – словно никакая опасность Германии не грозит.

      Грязнов внимательно посмотрел на Ожогина. Действительно, чем объяснить поведение Юргенса?

      – Может быть, у немцев есть какое-нибудь секретное оружие, на которое они возлагают надежды? – нерешительно высказал свое предположение Грязнов.

      – Едва ли! – бросил Ожогин и зашагал по комнате. – Если бы оно было, они давно применили бы его. Тут что-то другое.

      Ожогин остановился и посмотрел на Грязнова долгим взглядом, будто на лице его друга был написан ответ на возникший вопрос.

      – Зачем им нужны сейчас мы и подобные нам? Зачем? Это необходимо понять: нельзя идти с закрытыми глазами.

      – Нельзя, конечно, – согласился Андрей и стал снова просматривать первую страницу немецкой газеты.

      – Мне думается, – заговорил опять Ожогин, – что здесь дальний прицел…

      Андрей отложил газету и вопросительно посмотрел на Ожогина.

      В это время в передней раздался звонок.

      – К нам? – удивился Грязнов.

      – Сейчас узнаем.

      Никита Родионович встал и вышел из комнаты. У парадного стоял мальчик лет одиннадцати в стеганом ватнике.

      – Я по объявлению… Аккордеон вам, что ли, нужен?

      – Да, нужен. А ты кто такой?

      – Я сведу вас к дяденьке одному. У него есть хороший аккордеон. Пойдете?

      – Что ж, сведи, – согласился Никита Родионович и оглядел паренька.

      На голове у него была падающая на глаза кепка, на ногах – большие солдатские ботинки; ватник тоже был, видимо, с чужого плеча. Заметив на себе любопытный взгляд взрослого, мальчик смутился и опустил глаза.

      – Тогда одевайтесь, я сведу вас, – сказал он и шмыгнул носом.

      – Я сейчас, погоди минутку…

      Когда Ожогин вышел, паренек стоял на тротуаре.

      – Идите прямо, прямо по этой улице, – пояснил он. – Когда надо будет остановиться, я скажу.

      Никита Родионович зашагал по тротуару, не оборачиваясь. Миновал один квартал, другой, третий… Мальчик шел сзади; изредка раздавался его тихий кашель. Наконец, приблизившись к Ожогину, он произнес:

      – Вот около стены дедушка читает газету. Подойдите к нему.

      Ботинки дробно застучали по мостовой – паренек перебегал на противоположную сторону улицы.

      Никита Родионович увидел метрах в пятидесяти от себя мужчину, который, вытянув шею, внимательно читал вывешенную на стене газету. Ожогин подошел к нему и остановился.

      – Вы, кажется, продаете аккордеон? – спросил он через некоторое время.

      Незнакомец оглянулся,