Объять весь мир. Карина Аручеан (Мусаэлян)

– крестом кончается…»

      Ведьма смотрит на меня

      и бормочет истово.

      С блузки сыплется, звеня,

      мелкий звон монистовый.

      «Эй, красавица, спляши!

      Цыган, струны трогай!»

      …Но мой путь вперёд лежит.

      Воля голову кружит.

      И дорога всё бежит,

      дальняя дорога…

      В окне вагона жёлтая звезда

      качается сусальною игрушкой.

      Затылок ломит жёсткая подушка.

      А в тамбуре – накурено и душно.

      И мне всё это для чего-то нужно.

      И встречные грохочут поезда.

      Привычный круг привычно разомкнуть —

      купить билет на право отступленья,

      прощания, прощенья и забвенья,

      на право пасть, вернувшись, на колени,

      и, вновь смыкая дней тугие звенья,

      в твои ладони голову уткнуть.

      Пространство странствий вновь сверну в клубок.

      Нажму я звонко на дверной звонок.

      И, радость возвращенья не тая,

      с порога громко крикну: «Это я!»

      И – встрепенётся полусонный дом,

      задышит и заходит ходуном.

      И – из ожившей полуночной тьмы

      в ответ услышу: «Здравствуй! Это мы!»

      И в комнатах, уставших от затишья,

      заплещется весёлый гул дорог,

      забьёт родник, и соловей засвищет,

      и среди грузных лоз и пьяных вишен

      разляжется лукавый Бахус-бог.

      И в коридоре, стенами стеснённом,

      вдруг разольётся вольный океан.

      И не сквозняк, а пряные муссоны

      задуют прямо в комнаты с балкона,

      тревожа ароматом дальних стран.

      Я, как в праздник, столы нерасчётливо-пышно накрою,

      обживая опять без меня стосковавшийся дом.

      И друзей созову. На любовь своё сердце настрою.

      А иначе зачем на земле этой вечной живём?!

      Я схитрю – это бард за меня вам споёт, по-московски

      стесняясь

      по-кавказски красивых, из сердца исторгнутых слов.

      И бокалы начнут свой звенящий торжественный танец.

      И начнётся застолье, где царствовать будет – Любовь.

      «Мы станем говорить друг другу комплименты,

      ведь это всё любви прекрасные моменты…

      Мы будем жить, во всём друг другу потакая…

      тем более, что жизнь – короткая такая…»

      Короткая! А значит, поспешим

      раздвинуть Богом данные пределы.

      Посредством книг. И собственной души.

      И разума. И стTоящего дела.

      Объять весь мир, волнуясь и любя.

      И в детях, и в друзьях своих продлиться.

      И в зеркале увидеть – не себя! —

      своих любимых значимые лица.

      …Мгновений брызги грудь мне холодят.

      Но ветер в парусах упругих свищет.

      Плывёт мой дом, как прочная ладья.

      И вечность мерно плещется о днище…

      «Мне не надо к крыльцу подавать рысаков…»

      Мне не надо к крыльцу подавать рысаков.

      Улечу без метлы любой!

      И не ведьминский посвист, не цокот подков —

      только