Найти меломана!. Рита Тальвердиева

Лесе признание. Вот уж вечер сюрпризов! – ошалела она. Но на прощание Димка бросил такой выразительный взгляд, что поначалу Леся растерялась, затем сработало воображение, и уже спустя месяц она… влюбилась. Естественно, по-русски: беззаветно и безоговорочно растворив свое «Я» в безбрежном океане «Он». Хотя это состояние лучше звучит по-английски: fall in love. Короче, Леся «упала в любовь», не догадываясь, что выбираться оттуда придется мучительно долго.

      Ее жизнь, каждый день и почти каждый вечер – были посвящены только ему. Его многочисленным предконкурсным прослушиваниям в разных городах страны, его стилю, его аранжировкам и, наконец, его концертам. Уже – по югу России.

* * *

      Это случилось за неделю до ее двадцатитрехлетия. На крышке пианино у Димки лежал график концертов. Леся одобрительно кивнула – ее школа. Первое время он звал ее разруливать с завклубами довольно частые накладки – все ему было лень сесть и составить четкий график.

      – Что я совсем дебил – не запомню? – возникал поначалу Димон. А потом все же благополучно забывал…

      Вдруг ее брови поползли вверх: графа на 18 октября была исписана концертными заявками в Железноводске и Ессентуках.

      – Ты что, забыл?! – ледяной голос заморозил бы и слона, но только не Димку.

      Приобняв ее, он нарочито уткнулся носом в график, паяц!

      – Бли-и-н… Накладочка.

      – Хорошо, я вовремя заметила, – тут же смягчилась она и протянула ему сотовый. – Отменяй! День рождения, зайка, только раз в году…

      Он замялся, рухнул на винтовой стульчик у пианино, крутанулся к клавиатуре и стал наигрывать, импровизируя, знаменитое Бетховенское: судьба стучится в дверь.

      Рука с телефоном повисла.

      Он вновь развернулся и виновато пожал плечами:

      – Не выйдет…

      Ты хочешь сказать, что перенести должна я?! Что скажу маме? И гостей назвали на восемнадцатое!

      Зачем переносить? Я зайду… Наутро. Или лучше в пятницу. У меня выходной. Видишь? – он ткнул пальцем в график. – я полностью сво-бо-ден, – уже без улыбки уставился он.

      – А я – нет! – отрезала она и бросилась к выходу.

      – Его свободная пятница выпадала аж на 24-е.

      Он двинулся следом, скорее по привычке, чем по прихоти и развернул ее к себе.

      – Пойми, для меня это – школа! Еще и верная тысяча в кармане, между прочим…

      Она молчала, пытаясь зачерпнуть в его янтарных глазах хоть каплю былой нежности.

      – Это всего лишь очередная халтура…

      – Это – сце-на! Возможность собирать публику и петь! – Он больно сжал ее пальцы. – И я не упущу ее из-за твоего каприза.

      – Каприза?! – ахнула она.

      – Именно, – скривил он губы.

      – Но я же знаю, что сцена, наша провинциальная сцена – всего лишь средство…

      – Сцена – для меня жизнь!

      – А я?! – захлебнулась Леся.

      – Помеха!

* * *

      Леся очнулась сидящей у инструмента, на пюпитре – те же ноты на прежней шестой странице. Ее пальцы машинально подтянули полу халата