Глаголют стяги. Иван Наживин

побеждённый, сидел теперь на берегу Дуная, ожидая свидания с победителем Цимисхием. Лицо его было угрюмо, но полна жизненных сил была его душа: он придёт опять с Руси – с новыми полками…

      Свентельд – почти головой выше Святослава, с густыми сивыми усами, похожими на опрокинутые турьи рога, и шрамом поперёк всего лба – осторожно наблюдал за князем. Он угадывал его думку и одобрял её. Свентельд был из свейских варягов. Варягами вообще назывались в те поры народы, которые осели вкруг Варяжского моря: готы, свеи и урмане – по северному берегу его; славяне, немцы и дони (датчане) – по южному. «Идоша за море к варягам к руси, – рассказывает в летописи неизвестный автор, – сице бо ся зваху тыи варязи русь, яко сё друзии зовутся свее, друзии же урмяне, англяне, друзии готе, тако и си». Скоро значение «варяжского» стало ещё обширнее: римско-католическая вера стала называться варяжскою, католическая Церковь носила название «варяжской божницы», и католического священника звали «варяжский поп». На старошведском языке слово waring значило только «вояка», вояка вообще, а не норманн, не скандинав только… Все они вели бойкую торговлю по морям, но ещё более бойко разбойничали. Разбойные ватаги эти не смотрели, откуда приходили к ним помощнички, и потому состав всех этих дружин – свейских, урманских, готских, славянских – был всегда очень смешанный. А все вместе были они варяги – удалые добры молодцы с моря Варяжского. Свентельд был родом из свеев, но почти всю свою жизнь провёл среди славян и говорил на их языке как на своём собственном. Тяжёлое положение русской рати не тревожило его сверх меры: и не из таких переделок он выходил. А в крайнем случае можно будет перейти на службу и к Цимисхию: опытные воины-варяги ценились везде, а сражаться всё равно за что. Это делалось всеми.

      Тут же в ладье сидел высокий, красивый, молодой, с мягкими голубыми глазами и ленивой усмешкой северянин Федорок. В поисках приключений он увязался как-то с караваном из варяг в греки, заболтался в Царьграде, попал в царскую гвардию, навострился борзо лопотать по-эллински, грамоте выучился и, чтобы не отставать от других, принял даже христианство и новое имя: раньше, в лесах, звали его Ядреем. Но когда греки пошли против Руси, сердце в нём загорелось, и ночью он перебежал к своим. Теперь он немножко опасался, как бы греки не узнали его и не сгребли. Но он служить им больше не желал никак и презрительно звал их почему-то «греками мочёными». Он втайне очень жалел, что крестился в их веру. В особенности противно было ему, что их боги, вроде этого проклятого Федора Стратилата, стоят против Руси: Ядрей-Федорок был бродяга порядочный, но сердце его всё же было крепко привязано к берегам родной Десны. И потому он с лёгким сердцем выкинул небольшую иконку Федора Стратилата.

      – Взял боженьку за ноженьки да и оземь… – засмеялся он.

      На том берегу махнули чем-то белым.

      – Едет… – сказал своим тяжёлым басом Свентельд, вставая. – Пора и нам, княже…

      Святослав встал и шагнул в ладью. Лязгая оружием, дружинники последовали за ним. Князь наравне с гребцами