Война «невидимок». Остров Туманов. Ник. Шпанов

затекшими пальцами связанных рук Санька с трудом собрал с палубы разлетевшиеся листки упавшей книги. Потом долго старался зажечь спичку. Спички ломались одна за другой. Несколько штук вспыхнули, но тут же погасли. В коробке осталась последняя.

      Мальчик напряг всю волю, чтобы заставить себя действовать не спеша. Он осторожно провел спичкой по коробку. Послышался едва уловимый звук вспышки. Санька стоял, боясь шевельнуться и потушить огонек. Пятясь, поднес спичку к смятым листкам книги. Они вспыхнули. Маленький костер разгорался на мраморе ночного столика. Найденов протянул к огню связанные руки. Пламя лизнуло кожу. Закусив губу, мальчик заставил себя не отнимать рук от пылающих листков. Боль делалась нестерпимой. Веревка загорелась.

      Огненный браслет опоясал запястья. В глазах мутилось. Санька терял сознание. Еще одно усилие воли, еще минута твердости, и… обожженные руки были свободны.

      Он поднял их над головой и застонал. Вырвав изо рта тряпку, прильнул к графину с водой. Пил жадно, большими глотками, закрыв глаза, а когда отнял пустой графин от губ и открыл глаза, то невольно попятился: каюта была заполнена густым серым дымом. Сквозь бурую пелену дыма поблескивало пламя – горела постель. Прежде чем Санька сообразил, что делать, за дверью послышались торопливые шаги. Дверь распахнулась.

      – Пожар! – раздался крик Остен-Сакена, невидимого за пеленой дыма. – Проклятый щенок!

      Человек за бортом!

      В кают-компании миноносца «Керчь» шло совещание. Обсуждался способ уничтожения кораблей. Решили вывести их на стофутовую глубину, заложить подрывные патроны, открыть кингстоны и произвести взрыв. Если понадобится, то добивать сохранившие плавучесть суда торпедными выстрелами с «Керчи».

      Команда «Керчи» договорилась подготовить свой корабль к тому, чтобы, потопив все корабли и приняв к себе на борт остатки команд, доставить их в Туапсе, а там затопить и «Керчь». Работа на корабле продолжалась всю ночь.

      Наступило 18 июня.

      На миноносце «Керчь» царили полный порядок и дисциплина. Между командиром и матросами не было разногласий. Все сходились на одном: лучше гибель, чем позорная сдача немцам.

      Командир «Керчи», старший лейтенант Кукель, худощавый брюнет с черными грустными глазами, поднялся на мостик. Крепко стиснув поручни, он глядел на проходящие мимо «Керчи» корабли тихменевского отряда.

      Наконец, когда от головного миноносца-изменника остался на фоне неба лишь неясный мазок дыма, Кукель как бы пришел в себя и обернулся к сигнальщику, не отрывавшему глаз от бинокля.

      – Уходят все-таки… – сказал тот.

      – Я все ждал, не проснется ли хоть в одном из них совесть моряка-черноморца, – грустно произнес Кукель и глянул на рей: там все еще полоскались флаги сигнала «Позор изменникам России!»

      – Может, спустить? – спросил матрос.

      – Нет! – решительно сказал Кукель. – Пусть они видят все до конца. – Он