Бабочка маркизы Помпадур. Екатерина Лесина

что еще годик – и все само заработает. Только не выйдет, Алиночка. Нет в тебе волчьей жилки. И прогоришь. В этом месяце, в другом… прогоришь все равно. Вернешься к родителям. Или устроишься в контору. Будешь сидеть, получая копейки, и спрашивать себя, чего ж жизнь такая поганая.

      – Вы… вы не должны так говорить!

      Леха отмахнулся. Как хочет, так и говорит.

      – Я тебе дело предлагаю. В койку не потащу, не бойся. А вот на фуршетах мордой посверкать придется, ну так с тебя не убудет.

      Он вытащил ее визитку и на обратной стороне написал сумму. Этот язык бабы понимали с ходу.

      – Вот. За месяц красивой жизни. И будешь потом свободная да с деньгами.

      Нет, Алине, конечно, случалось встречать странных людей со странными идеями, в последний год так особенно. Свадьбы вообще обладали поразительным качеством – с легкостью будили в людях безумие. Но Леха оказался более сумасшедшим, чем все предыдущие Алинины клиенты, вместе взятые.

      А главное, выглядел приличным человеком!

      Серьезный такой. Лохматый вот слегка.

      – Ты погляди, погляди, – он силой вложил карточку в Алинину руку.

      Она собиралась сказать, что не согласна на эту авантюру ни за какие деньги, но любопытство одержало победу над здравым смыслом. И Алина глянула.

      Потом еще раз.

      – Это не в рублях, – уточнил Леха, глядя с насмешкой.

      Сумма не укладывалась в Алининой голове. Ни вдоль, ни поперек, вообще никак. Она была абстрактной и огромной, подавляющей волю.

      – Ну подумай сама, лапочка. Когда у тебя еще шанс появится заработать нормально?

      – Я… я зарабатываю. Нормально.

      Это было ложью, и Леха понял.

      – Врешь, – сказал он с чувством глубокого удовлетворения в голосе. – Ты пока барахтаешься, но скоро пойдешь ко дну. А я тебе даю спасательный круг.

      В весьма материальном выражении. Этого он не говорил, но было и так понятно: нечего Алине носом крутить, иначе Леха уйдет, и Алина останется наедине со своими проблемами и не слишком радужными перспективами.

      – Да не трясись ты. Все пройдет ништяком! Кара сволочью была, но уживались… – он потер переносицу. – И с тобой уживемся. Лешка Попов от своего не отступит. Сказал, что женится, так тому и быть.

      Ему, наверное, обидно. Мама говорит, что нет ничего хуже раненого самолюбия, особенно если мужского. Оно воспаляется и нарывает, приводя к резкому ухудшению характера. Леха, каким бы он странным ни был, не заслуживает быть брошенным перед свадьбой.

      – Я вам сочувствую, но…

      – Мало? Назови сама. Давай, смелее. Деньги у Лехи есть. Не стесняйся.

      Жалость как рукой сняло.

      – Вы что, думаете, что за деньги купить можно все?

      – Ну… не все, но многое.

      – И меня?

      – Да не тебя. Время твое. Ты ж свадьбы устраиваешь. Время тратишь. Силы. Люди платят, и я заплачу. За время и силы, потраченные на организацию моей семейной жизни, – он улыбнулся кривовато. – Подумай, сколько всего ты потом, когда от меня освободишься, сможешь сделать.

      У