Берлинское кольцо. Эдуард Арбенов

не выказывали своего отношения к событиям, происшедшим двадцать лет назад.

      – Я хотела объяснить вам, что мы во всей этой истории выступали только как частные лица… Ну, как хозяева. Томас никогда не состоял в нацистской партии и не был на службе у коричневых. Он даже не воевал, как вам известно. Мы оба больные люди и ничем не интересуемся. Молим Бога дать нам возможность тихо дожить свой век… Новая власть нас вполне устраивает, мы признаем ее и одобряем. Она не трогает маленьких людей – наш бирхале стоит на месте, как сорок лет назад, и все в нем есть. Можно ли жаловаться или выражать недовольство…

      – Вас тревожит только прошлое? – наконец поняли мы причину визита фрау Кнехель.

      – О да. Только нелепая история с гауптштурмфюрером.

      – Из-за несчастных ста марок?

      Испуг снова вспыхнул в выцветших от времени глазах хозяйки гаштетта: она уловила издевку в нашем тоне. Испуг помог родиться первой слезе. Правда, она была тощей, совсем не соответствующей габаритам фрау Кнехель, и застряла на белой реснице, не собираясь скатываться. Однако наша гостья поспешила поднять платок и прижать его к сухим векам.

      – Надо было жить на что-то, – всхлипнула фрау Кнехель-Фельске.

      Это, конечно, философия, но не оправдание поступка, итогом которого стала смерть человека на Берлинском кольце.

      – Вы знаете фамилию офицера из управления СС?

      Она не знала и любопытно подняла брови, очень тонкие и такие же белесые, как и ресницы.

      – Нет… Или это важно? Какое-нибудь значительное лицо?

      – Во всяком случае, не простое, – с каверзным желанием смутить гостью сообщили мы. – Начальник «Тюркостштелле», Главного управления СС, гауптштурмфюрер Рейнгольд Ольшер.

      На фрау Кнехель это не произвело впечатления. Брови остались на той же высоте: гостья ждала еще чего-то более потрясающего.

      – Он военный преступник и осужден международным трибуналом.

      – Боже! – всплеснула руками гостья. – Военный преступник. Кто бы мог подумать! Воспитанный, благородный человек…

      Благородный человек и военный преступник! Искреннее недоумение фрау Кнехель. Ведь действительно, он не бил хозяев гаштета по лицу, держался с достоинством, платил деньги за услугу. В состоянии ли старая содержательница пивного бара оценить коричневых фюреров по их подлинной стоимости! А то, что они били и даже убивали других, так это происходило не в гаштетте, а где-то за лесом, на Берлинер ринге, далеко от дома Фельске. Никто ничего не видел и не слышал.

      Между прочим, фрау Кнехель усомнилась в достоверности слухов относительно гибели унтерштурмфюрера.

      – Нам не показали его, хотя Томас хотел посмотреть. Господин гауптштурмфюрер сказал: «Вы ничего не знаете о судьбе постояльца. Он ушел от вас – и точка». Притом господин Ольшер, как вы его назвали, печалился не по поводу гибели Исламбека – пропал какой-то пакет. И мы боялись, как бы гауптштурмфюрер не заподозрил нас, но, слава богу, все обошлось хорошо. Томаса никто больше