Ребро беса. Валерий Пушной

а вот чтобы этот прекрасный миг омрачать убийствами друг друга – подобное надо пресекать, как чуму.

      – Давай-ка без всяких выкрутасов, выкладывай, что у тебя есть! – Аристарх постучал пальцами по столешнице. – А я разберусь, что тайна, а что преступление!

      – Дай слово, что до нужного момента никто об этом не узнает! – попросил Глеб, остановился против Акламина. – Твои оперативники в том числе! Тут какая-то игра со смертью.

      Аристарху это не понравилось, не хватало, чтобы он еще слово давал и спрашивал у кого-то разрешения на поиски преступников. Ему стала надоедать вся эта словесная перепалка. Совершено серьезное преступление, а Корозов нагнетает какую-то таинственность, требует от него нелепых обещаний. Должно быть понятно, что он полицейский, занимается оперативно-разыскной работой, а потому будет делать свое дело, несмотря ни на что, пока не раскроет это преступление. Но Глеб уперся, как бык рогом, и не отступал от своего условия. Акламин укоризненно покачал головой, мол, злоупотребляешь, Глеб, нашими хорошими отношениями, злоупотребляешь, давай-ка рассказывай по порядку, а я сам решу, что дальше делать.

      И тогда Корозов медленно начал отступать, понимая, что дальнейшее замалчивание истории Былеева еще больше усугубит положение Кира, что все это может закончиться плачевно, что без Аристарха теперь никак не обойтись. И Глеб все выложил от начала до конца.

      На протяжении всего рассказа лицо Акламина менялось многократно. От недоверия до изумления, от усмешки до сосредоточенной задумчивости. Иногда ему хотелось сказать Глебу, что не Былеев, а он, Корозов, виноват в том, что работа оперативников была холостой и что потеряно время. Но при этом Аристарх прекрасно понимал, что трупы во всей этой истории, видимо, неминуемы и предусмотреть обстоятельства, в каких они могут появиться еще, очень сложно. Акламин был хорошим оперативником, потому, получив информацию, увидал, что копать придется глубоко, чтобы собрать железные факты и доказательства.

      Он согласился с Глебом, что раскрывать сейчас то, что Былеев жив, было бы верхом глупости. Преступники могут залечь на дно, и никакими хитростями тогда их оттуда не выковырнуть.

      Закончив с Корозовым, Аристарх пригласил Исая, выслушал его объяснения и версию убийства в квартире. После чего, не говоря ни слова, захлопнул записную книжку, привычно положил ее в карман пиджака, быстро поднялся из-за журнального столика и пошел наверх, чтобы взять объяснения от стрелка из ружья.

      Глеб двинулся за ним следом.

      Они поднялись в квартиру с испорченной выстрелами дверью и нервно-злым хозяином. Тот уже переоделся, был в розовой рубашке в полоску и черных брюках с кожаным ремнем. На ногах – кожаные шлепанцы и черные носки. В прихожей горела небольшая хрустальная люстра с одной лампочкой и бра на стене с двумя. Хромированная пряжка ремня поблескивала в их свете.

      Он хмуро пригласил в кухню. И, прихрамывая, прошел туда первым.

      Кухня была небольшая с кухонным гарнитуром и потолком с подсветкой. Против