Перестать быть панком или умереть. Стас Битлер

подозреваемый.

      – А вы музыкант?

      Снимая наушники, Леха смущенно пробормотал:

      – Ну да…

      – Что играете? Панк?

      Приятно удивленный осведомленностью попутчика музыкант просветлел лицом и сменил тон:

      – Не совсем. В основном рок, конечно, но не так чтобы панк. А вы интересуетесь музыкой?

      – Ну, как вы понимаете, в силу возраста меня больше интересуют Никольский и БГ, но у Кинчева тоже есть несколько занятных произведений…

      – А вы Башлачева слышали?

      – Молодой человек! Мне даже довелось на квартирнике побывать!

      Восторженно глядя на попутчика, музыкант протянул руку:

      – Алексей!

      – Александр Иванович… Можно просто Александр, – ответил Зимин на рукопожатие и продолжил:

      – Я недавно слышал на «Нашем радио» «Время колокольчиков» в исполнении «Калинова моста». Ребята, безусловно, молодцы, но нет той самой рок-н-ролльной пронзительности, что ли… надрыва…

      – А мне понравилось. Мы с парнями тоже хотим что-нибудь из СашБаша перепеть.

      После некоторой паузы Леха добавил:

      – Э… Александр! Я, собственно говоря, в ресторане не только бутерброды раздобыл.

      Он ловко выудил из-за пазухи небольшую бутылку коньяка в виде фляжки и водрузил ее на стол.

      Зимин достал из пакета, стоящего под столом, бутылку лимонада, шоколадку и пару пластиковых стаканчиков.

      Музыкант разлил:

      – За знакомство!

      Выпили. Александр Иванович поморщился:

      – Это не коньяк. Спиртяга пополам с водой и ароматизаторы.

      – Ну, вы уж не обессудьте.

      – Да я на базе к спирту привык. А по какому случаю праздник-то?

      Леха вытащил из кармана брюк тугую пачку тысячных:

      – Организатор наконец-то рассчитался! Разве не праздник?

      – Что же: на это и живешь?

      – Да что вы! На это не прожить. У нас в Питере студия звукозаписи-там моя основная работа. Ну, помещение, конечно, арендуем. Эх! Мечтаю его выкупить со временем, да восемьсот штук просят.

      – Ну, давай за искусство!

      Леха налил. Выпили. Зимин предложил пойти на перекур. Музыкант возразил:

      – По третьей и пойдем покурим!

      – Годится!

      – За тех, кого с нами нет. За моих родителей.

      – И за моих. Не чокаемся.

      Выйдя в тамбур, Александр Иванович прикурил и покосился на табличку с изображением перечеркнутой сигареты:

      – Не заметут нас твои знакомые?

      – Да нет. Максим Игнатьевич – нормальный мужик. Я часто катаюсь. Курить в поезде, конечно, нельзя, но немножко – можно.

      – А ты откуда его знаешь?

      – Да племянник его, Серега, – мой приятель. В Петрозаводске в арт-кафе, где мы иногда играем, администратором работает. Игнатьич там в охране подхалтуривает. Он тоже петрозаводский.

      – Понятно… А родителей-то давно потерял?

      – Мамку недавно схоронили – сердце. А папка где-то на северах погиб при испытании реактора. Я его не застал – это до моего