Люди и нелюди. Олег Бубела

лучше всяких защитных амулетов ограждал меня от нападения вышедших на охоту хищников. Сделав небольшую разминку, я спрятал чешую в подвале (чтобы ее не нашли новички, если таковые случайно заглянут), взял рюкзак и отправился на речку.

      По дороге наведался в знакомый дом, где в груде осколков сумел отыскать две уцелевших бутылки. Вспомнив слова Ярута, усмехнулся – аналогия была подобрана весьма удачно. Кстати, у меня в каком-то из схронов должен лежать «пузырь» с вином многолетней выдержки. Надо будет его откопать и проверить, во что оно превратилось – в дивный напиток или отвратительную кислятину. Выкупавшись и выстирав одежду, я развел костер и приготовил ароматный рыбный шашлычок. А умяв завтрак, натянул слегка подсохшие шмотки, взял рюкзак и побежал на север. Искать место, куда порядочным искателям заглядывать не рекомендовалось.

      К точке, продемонстрированной Ярутом на карте, пришлось бежать долго, до самого вечера, с кратким перерывом на обед. На этот раз я не ленился подниматься на высокие точки и периодически разглядывал горизонт в подзорную трубу, поэтому встреч с крупными или многочисленными тварями удавалось избежать. Правда, несколько раз приходилось делать крюк, но я, памятуя о нефункционирующей сабле за спиной, не горел желанием лезть на рожон и о потерянном времени не сожалел.

      Когда солнце опустилось к самому горизонту, я увидел то, что искал – большую рощу, располагавшуюся в окруженной невысокими холмами низине. Она состояла не из деревьев, а из растений, очень их напоминающих. Согласно справочнику, это был многолетний папоротник, сильно изменившийся под воздействием магического излучения. Именно на нем можно было найти желтый мох – растительного паразита-симбионта, питавшегося соками хозяина, а взамен предоставляющего вещества, необходимые для его роста. К слову, только благодаря им измененный папоротник имел такие желтоватые листья-тарелки и внушающие уважение размеры.

      Сбор мха оказался занятием скучным и однообразным. Я подходил к стволам этих псевдодеревьев, выбирал участок поровнее, соскребал кинжалом желтую однородную массу, похожую на плесень, и засовывал ее в бутылки. Нарваться на каких-нибудь опасных животных я не боялся – они в таких местах не водились (тут ведь жрать некого). Унестись в объятия эйфории тоже не страшился – до периода цветения, когда мох начинал выпускать тучи ядовитой пыльцы, было еще далеко, а работал я аккуратно, стараясь, чтобы желтая гадость не попала на кожу. Главной опасностью являлись питавшиеся ядовитым мхом насекомые, но с заходом солнца все они попрятались и не стремились укусить залезшего на их территорию пришельца.

      Заполнив бутылки, я накрепко завязал их горлышки кусками кожи, спрятал добычу в рюкзак и поспешил покинуть долину, поскольку слабый сладковатый запах, исходивший от облепившей папоротники желтой дряни, начал вызывать тошноту. Далеко отходить я не стал, миновал кольцо холмов и подыскал себе уютную ложбинку, в которой устроился на ночлег. А уже засыпая, подумал,