Опиум. Вечность после. Виктория Мальцева

мой… – шепчу и сама себе не верю.

      – Ты впервые читаешь это?

      – Да. Почему спрашиваешь?

      – Потому что в Сиэтле штук двадцать таких ресторанов, в каждом пригороде, почти на каждом углу. Странно, что ты не заметила эту надпись раньше.

      Я вздыхаю, и Лурдес осеняет догадка:

      – Боже мой… – выкатывает свои огромные карие глазищи, – неужели ты ни разу ни в один из них не зашла?

      Я отрицательно мотаю головой.

      – Чёрт меня дери… Ну ты кремень, мать!

      Мы снова долго молчим, и я, не без усилий, всё же решаюсь спросить:

      – Думаешь, стоило?

      – Конечно, – отвечает, не задумываясь.

      – Что, прямо в каждом его ресторане есть эта надпись?

      Лурдес делает бровями многозначительное движение, раздвигая их ещё больше «в разлёт», нежели они есть от природы:

      – В каждом. По крайней мере, они были там раньше, как и в этих, Ванкуверских. Но в трёх из пяти их больше нет. Наверное, после рестайлинга их не вернули.

      Или же они потеряли актуальность для владельца.

      Мы едем по следующему адресу и едва успеваем войти в заведение, как я вижу на кирпичной стене строки, горящие ярким белым светом:

      Don`t believe in words.

      Don`t believe in sounds.

      Don`t believe in pictures and images

      Don`t believe people.

      Trust you heart! Trust it!

      Listen to me!

      Find me!

      Tear me out…

      Save me…

      Не верь словам.

      Не верь звукам.

      Не верь образам

      и картинам

      Не верь людям.

      Верь сердцу! Верь ему!

      Услышь меня!

      Найди меня!

      Вырви меня…

      Сохрани…

      Мы с Лурдес занимаем столик у окна и заказываем еду. Я не могу поверить своим глазам, но она плачет. Беззвучно, почти бесслёзно, но плачет – этого не спрятать, как ни старайся. Возможно, не будь её, я бы тоже рыдала, но у меня слишком большой опыт в сокрытии своих чувств, слишком много практики.

      – Твой Дамиен – нечто! – выплёскивает сквозь слёзы, всхлипывает и, не смущаясь, прочищает нос в кафешную салфетку. – Даже мой папенька-романтик до такого бы не додумался!

      – Ну, – сухо возражаю, – Дамиен тоже не сам это придумал – украл идею из собственного фильма.

      – Ключевое слово – собственного!

      – Но сценарий-то не он писал. Этот жест придуман женщиной.

      – Чёрт с ним, с жестом, слова-то его! И адресованы они только тебе! Боже! – всхлипывает, – это так романтично и болезненно одновременно!

      Промокнув салфеткой свои покрасневшие глаза, добавляет:

      – Жаль только, что в жизни у запретной любви не бывает таких хэппи-эндов, как в книгах.

      – Ну почему же, ты – пример счастливой развязки.

      – Я – исключение! – восклицает. – «Старший» вмешался, а без него, сами мы бы не разрулили!

      Лурдес говорит о своём отце. Каким-то чудом ему удалось встряхнуть семейную доску и перебросить фигуры на «правильные» клетки: Софи вышла замуж за Эштона, у них сейчас медовый год, а Лурдес почти месяц встречается с Антоном. И у них уже состоялся важнейший разговор о том, чтобы жить вместе. Она бы совсем