Падение с небес. Уилбур Смит

в тех краях еще дикая, степи без конца и без края, полно дичи, озера и горы – словом, есть где развернуться.

      Он подошел к окошку кассы, и кассир выжидательно взглянул на него.

      – Один билет во второй класс до Дурбана, – сказал он, сам удивляясь себе.

      Значит, решил ехать обратно в Наталь, в Ледибург. Там его ждет одно незаконченное дельце, у него накопились вопросы, на которые надо бы получить ответы. А также есть неведомый враг, которого надо найти и посмотреть ему прямо в глаза.

      Достав соверены, чтобы заплатить за билет, он живо представил себе деда: вот он сидит на веранде Андерсленда, огромные усищи, как пики, торчат в стороны, на лоб чуть не до самых глаз надвинута широкополая фетровая шляпа с двойной тульей. Марк уже понял, что это была только отсрочка, передышка, необходимая ему, чтобы залечить раны и набраться сил и решимости действовать дальше.

      Он вернулся домой, чтобы собрать свои нехитрые пожитки. Их было совсем немного; он торопился, ничего не замечая вокруг. Укладывая в дешевенький чемоданчик трусы и носки, Марк вдруг почувствовал, что за спиной стоит Хелена, и быстро повернулся к ней. Она только что приняла ванну, приоделась и теперь стояла в дверном проеме и спокойно наблюдала за ним.

      – Значит, уезжаешь. – Это был не вопрос, а констатация факта, и тоскливый голос ее не вязался со спокойным лицом.

      – Да, – просто ответил он, снова отвернулся и щелкнул замками чемоданчика.

      – Я еду с тобой.

      – Нет. Я уезжаю один.

      – Но, Марк, а как же я?

      – Прости, Хелена. Честное слово, мне очень жаль.

      – Неужели ты не понимаешь, что я люблю тебя! – вскричала она отчаянным голосом. – Я люблю тебя, Марк, ты не можешь вот так взять и уехать!

      Она развела обе руки, преграждая ему выход.

      – Хелена, прошу тебя, успокойся. Ты ведь тоже понимаешь, что это было безумие. Мы с тобой оба понимаем, что у нас нет будущего. Не надо превращать это в грязный скандал, дай пройти, прошу тебя.

      – Нет, – она закрыла ладонями уши, – не говори так. Я люблю тебя, я люблю тебя.

      Он мягко попытался убрать ее с дороги.

      – Мне надо идти. У меня поезд…

      Она вдруг бросилась на него, злобная, как раненая тигрица. Марк оказался не готов к этому, и острые ногти, едва не попав в глаза, прочертили по его щекам, оставив на них кровавые царапины.

      – Сволочь! – визжала она. – Себялюбивая сволочь! Все вы такие!

      Она предприняла новую атаку, но он успел схватить ее за руки.

      – Все вы одинаковы… вам бы только свое получить… взять свое…

      Она отчаянно сопротивлялась, но ему удалось развернуть ее и повалить на неприбранную кровать. Она сразу стихла, словно сдувшийся шарик, и уткнулась лицом в подушку. Ее рыдания преследовали Марка, когда он уже бежал по коридору к входной двери.

      До портового города Дурбан оставалось более трехсот миль; поезд медленно, пыхтя, карабкался по величественному склону хребта Дракенсберг, пробираясь от перевала к перевалу, и вот он счастливо