Семь сестер. Сестра тени. Люсинда Райли

соблюдены, с легкой душой устраиваются вместе с книгой в одном из кожаных кресел возле камина, поближе к огню, тотчас же погружаясь в чтение. Иногда они просиживают так по нескольку часов кряду. Потом в какой-то момент отрываются от книги, словно спохватываясь, что пора уже домой, и направляются к выходу, роняя по пути вежливое «спасибо». Один джентльмен весьма почтенного возраста особенно привлек мое внимание. Каждый день всю неделю он неизменно являлся к нам в своем потертом твидовом пиджачке, брал с полки роман «Обитель радости»[3] и устраивался с ним в кресле. Я даже заметила, что каждый раз перед тем, как поставить книгу обратно на полку и уйти домой, он кладет туда тонкий листок бумаги, как своеобразную закладку, оставляя ее в том месте, где закончил читать.

      Орландо установил в небольшой нише в дальнем конце зала кофеварочную машину, чтобы я в любой момент могла предложить нашим клиентам чашечку кофе. В мои обязанности входило также покупать каждый день по пути на работу пинту свежего молока. Чаще всего я потом уносила пачку домой так и не распечатанной из-за полного отсутствия клиентов, желающих отведать наш кофе.

      Именно в этой нише мое внимание привлекла картина, висевшая над одной из книжных полок. Стилистика, в которой были выполнены сами иллюстрации, была мне хорошо знакома. Я бы даже сказала, я знала ее как свои пять пальцев. Однажды я специально привстала на цыпочки, чтобы получше разглядеть саму картину. Пригляделась и увидела выцветшие от времени чернила, которыми было что-то написано. Что именно, разобрать уже было практически невозможно, но одно было ясно. Это не просто картина, это – письмо. Крохотные акварельные миниатюры, украшающие лист бумаги, сохранились гораздо лучше. И я невольно восхитилась совершенством этих акварельных рисунков. Я буквально приклеилась носом к стеклу, чтобы различить слова. Увидела дату и полустертые начальные буквы имени.

      «Моя дорогая Фл…» Разобрать остальное было уже невозможно. Зато хорошо сохранилась подпись в нижней части листа, выполненная аккуратным изящным почерком. Наверняка это подпись того, кто написал письмо. «Беатрикс», прочитала я.

      – Фл… – пробормотала я вполголоса, разговаривая сама с собой. А что, если это письмо адресовано моей Флоре Макникол? Ведь Орландо же рассказывал, что Флора и Беатрикс Поттер были знакомы друг с другом. Надо будет обязательно расспросить его об этом поподробнее.

      Ровно в час дня Орландо спускался вниз и направлялся к входным дверям, стремительно исчезая за ними. Это служило своеобразным сигналом всем тем, кто коротал время за чтением книг у камина. Пора уходить. По возвращении Орландо тут же запирал входную дверь и вешал на нее табличку с надписью «Закрыто».

      Затем сверху доставлялись фарфоровые тарелки, столовые принадлежности и туго накрахмаленные белоснежные салфетки. После чего мы с ним приступали к трапезе.

      Если честно, то это было мое самое любимое время дня. Я с удовольствием слушала разглагольствования Орландо, чей

3

Роман американской писательницы Эдит Уортон (1862–1937).