Крик нерожденных. Все последствия аборта. Сергей Васильевич Ковальчук

это полип и нужно делать чистку.

      Внутренне я как-то чувствовала, что возможно тут кроется грубая ошибка врачей. Поэтому я буквально стала ее допрашивать. Спрашивать о размерах полипа, почему он так долго не давал о себе знать. Она агрессивно реагировала, не хотела разговаривать, и сказала, что однозначно нужна чистка и чтобы я шла записываться на нее в регистратуру.

      Я отказалась, сказала, что приду позже на еще одно УЗИ, и ушла. После этого я порядка трех недель нигде не появлялась. А потом записалась в Центр акушерства и гинекологии на Опарина, чтобы выяснить, действительно ли у меня полип и что делать дальше. По иронии судьбы я попала к этому же врачу, и она мне однозначно дала понять, что это полип, что он вырос в размерах, и что выход только один – это чистка.

      Но я по-прежнему ей не доверяла. Она общалась достаточно грубо и мне показалось, что тут что-то нечисто. К тому же я очень сильно боялась аборта. И я взяла результат второго УЗИ, эту выписку, и отправилась к врачу, которая вела мою вторую беременность. Я ей показала эти результаты.

      Она посмотрела и сказала: «дорогая, это повышенная эхогенность, это беременность!» И вот так я узнала, что беременна третьим ребенком.

      С одной стороны, я «выдохнула». Потому что Слава Богу, мне не сделали чистку, потому что я внутренне почуяла что что-то неладно. А это «неладно» было тем, что внутри меня уже развивался ребенок порядка 6-8 недель. Но я столкнулась с тем, что врач, которая поставила мне вторую беременность, не очень-то приветствовала такую скорую беременность после недавних родов.

      Она стала меня отговаривать и говорить: «зачем тебе третий ребенок прямо сейчас?» Я ответила, что я в принципе за большую семью, я хотела бы родить много детей, и этот ребенок вписывается в мои планы. Но это не было для нее аргументом.

      Мы достаточно долго с ней обменивались репликами, и она уговаривала меня делать аборт, говорила, что сейчас не время. Но я стояла на своем и говорила, что готова рожать.

      К общему знаменателю мы не пришли, и, в итоге, врач нашла более весомый аргумент. Она открыла мою карточку и увидела, что сразу после родов я болела и пила антибиотик. И она стала упирать на этот факт и говорить, что это очень серьезный антибиотик, который, возможно, даже «расплавил» моего ребенка. Там нет ни головы, ни ног, ни рук, и выход только один – это аборт.

      С тех пор я больше не появлялась у нее на приеме, потому что все мои аргументы закончились, а доказывать ей, что я все равно буду рожать, я не считала нужным и возможным.

      Я не чувствовала поддержки вообще ни от кого. Ни один человек мне не сказал: просто рожай, и все. А у меня все аргументы в пользу родов кончились. Та врач мне звонила. Когда я видела на экране телефона ее звонок, то начинала метаться по комнате. Я не знала, что ей говорить на этот раз, какие должны быть слова.

      Я плакала, плакала, плакала. Меня пыталась утешить только моя старшая дочь, но она была очень мала. Муж не знал, к какому лагерю примкнуть. Вроде бы как нужно слушаться врачей, с другой стороны, вроде и нужно