Сахарный череп. Марина Сергеевна Комарова

с визгом носились по улицам: то тут, то там вспыхивали молнии, норовящие ударить в самые неподходящие места.

      Вреда от этого никакого – всего лишь веселятся ичтланы, слуги бога дождя Ичтли. Они никогда не причинят вреда горожанам, но напугать… это святое. Так эти пройдохи развлекаются за все часы засухи.

      Я распахнула дверь в ателье и с трудом втянула все коробки.

      – Девочки! Паоло привез мишуру и блестки, разбираем!

      – Ах, он негодяй, не мог помочь сеньорите всю эту тяжесть занести сюда! – возмутилась Мария, одна из сестер-близняшек Энчиладас, подлетая ко мне и забирая самую тяжелую коробку. – Такой дождь, будто ичтланы опрокинули все небесные кувшины, а ему лень высунуть нос из повозки!

      – Не ругайся, у него еще столько заказов, – еле сдержала смех я, но черноглазая смуглая Мария только отмахнулась.

      – Знаю-знаю. И к вдовушке со второй улицы заедет, и на склад, и на базар.

      – К вдовушке после базара, – хихикнула Марта, сестра Марии.

      – Девушки! – хлопнула я в ладоши. – Не обсуждаем личную жизнь нашего дорогого во всех смыслах поставщика, занимаемся делом. До Карнавала Мертвых осталось всего ничего, а у нас целое семейство Родагес сидит без платьев. А там, если вы помните, пять дочерей, мать и кокетка-бабушка.

      – И засушенная тетка, которая постоянно выглядывает из окна, – добавила со своего места за столом в углу мама Замба. – Мерзкая бабенка, скажу я вам. Неудивительно, что до сих пор сидит на своем втором этаже и плетет проклятия.

      – Родагес без койопы все, – хмыкнула я, – они ничего не могут плести.

      Мама Замба резко приспустила очки на кончик крупного коричневого носа, громко звякнули широкие браслеты на ее запястьях. Внимательно посмотрела на меня.

      – Роза, поверь, необязательно иметь молнию в крови, чтобы кому-то от души сделать гадость.

      Мама Замба никогда не скажет глупость. Волосы ее седы, шоколадная кожа испещрена морщинами, но ум до сих пор остер, а взгляд проницателен. На ее руках металлические браслеты, на шее – ворох ожерелий, а возле локтя под кожу вшито заговоренное перо.

      Мама Замба живет в районе Нкрума-Эйо, среди чернокожих колдунов, фигуристых красавиц и мужчин, которые ничего не боятся. У нее трое взрослых сыновей и юная дочь. А еще сосед, который колдует по ночам.

      Она – старейшая моя работница и лучшая портниха во всем Чиламе. Наше знакомство было весьма странным…

      …Когда я, проклиная пыль и мусор, убирала в помещении ателье, раздался стук в дверь.

      Стоило открыть, я увидела полную темнокожую женщину в вишневом платье и цветастом головном уборе в виде чалмы. В ее руках была сигара, а золотая оправа очков блестела на солнце так же ярко, как и массивные перстни на пальцах.

      – Роза? – спросила она хриплым контральто.

      – Да, – кивнула я, с интересом разглядывая гостью.

      – Я – мама Замба. И я хочу у тебя работать, – сказала она так, будто интересовалась, который час. – Тебе не найти лучшей портнихи в Чиламе.

      Я несколько оторопела от такого заявления,