Секрет черной дамы. Екатерина Вильмонт

парашютом? – ахнул Игорь. – Ты даешь! И не страшно?

      – Почему? Очень даже страшно. Зато адреналин… Но, кажется, теперь это денег стоит, и потом, от предков такое не скроешь, а мама этого не переживет. Она говорит, что, когда я только родился, она сразу две вещи подумала: только бы он с парашютом не прыгал…

      – А что еще она подумала? – полюбопытствовал Игорь.

      – Да ну, ерунда, – смутился вдруг Петька.

      – Ладно, ладно, колись, Квитко!

      – А еще она подумала, что я обязательно стану знаменитым!

      – Здорово! С твоей головой тебе это раз плюнуть.

      – Думаешь!

      – Ага.

      – А вот и нет.

      – Почему?

      – Потому что я, Крузик, конечно, парень неглупый, чего уж там, но… как бы тебе это сказать… у меня слишком много разных интересов, я ни на чем особо не могу сосредоточиться, это меня и губит.

      – Петька, ты до этого сам допер?

      – Конечно, – хмыкнул Петька. – Я сам до этого допер и вот размышляю, в какой области у меня наибольшие способности…

      – И к какому выводу ты пришел? – не без ехидства спросил Игорь.

      – То-то и оно, что пока ни к какому, – с горечью ответил Петька. – Вроде бы и в химии я что-то маракую, и в математике не последний дурак, но это все-таки, наверное, не мое…

      – Петька, чего зря голову ломать, иди в сыщики, и тебе равных не будет! Конечно, твоя мама вряд ли имела в виду, что ты станешь знаменитым сыщиком, но…

      – Да уж. Мама, наверное, хотела бы, чтобы я стал знаменитым музыкантом или писателем.

      – Ну и стань, большое дело! Сейчас всякий мало-мальски толковый мент становится знаменитым писателем, а ты чем хуже? Сначала знаменитый сыщик, а потом уж знаменитый писатель, чем плохо?

      – Да ладно тебе, Круз, сыщик – это уже пройденный этап. За полгода бездействия я уж все навыки растерял.

      – А если бы сейчас какое-нибудь дельце подвернулось, ты бы взялся?

      – Дурацкий вопрос! Я же не частный детектив! Взялся – не взялся! Нас ведь, можно сказать, сама жизнь заставляла! Только уже давно ничего не подворачивается… И вообще наша компания стала какая-то… жидкая.

      – Жидкая? – не понял Игорь.

      – Ну да. Вот мы с тобой по-прежнему дружим, а Хованский, например, от нас отдалился. А он ведь хороший парень… И Лавря с Жучкой тоже как-то обособились… Общего дела нет…

      – Ерунда, Петька, ты все это выдумал! Конечно, у девчонок там свои какие-то дела, а что касается Кирюхи, то у него просто родаки контроль усилили, ну а он без особых причин и не нарывается, зачем зря отношения в семье портить? Его можно понять. А если нам что-то понадобится, на него всегда положиться можно.

      – Вообще-то да… – без всякого энтузиазма проговорил Петька.

      И вдруг расхохотался.

      – Ты чего? – удивился Игорь.

      – Знаешь, на кого мы с тобой сейчас смахиваем? На ветеранов, которые вспоминают боевые подвиги.

      – Ага! Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они! Точно, точно! Только я у вас не самый ветеранистый, самые ветеранистые Дашка со Стасом! Даже ты позже подключился.

      – Да, чуть-чуть позже, – не стал спорить Петька. – А Денис вообще в Англии. А еще раньше с нами Виктоша и Муська были, ну, они уже совсем взрослые, можно сказать, дамы.

      – Ладно, Петька, кончай ты эти ветеранские сопли распускать, пошли лучше прогуляемся! Погода хорошая, морозец!

      – Зима надоела! Вон март уже кончается, а на улице все морозец.

      – Да что ты разворчался, как старик, идем, идем!

      Они вышли во двор.

      – Смотри, Петька, Зануда Михайловна! Что это с ней такое?

      Навстречу им, едва передвигая ноги, шла их учительница истории, Зинаида Михайловна, по прозвищу Зануда. Она работала в школе первый год и не пользовалась особой любовью учеников именно из-за своего занудства. Но сейчас, похоже, она была совершенно разбита. Что-то у нее, видимо, приключилось. А Игорь органически не мог пройти мимо человека в горе.

      – Зинаида Михайловна! – окликнул он учительницу.

      – А, Крузенштерн! В чем дело?

      – Зинаида Михайловна, что с вами? Вам плохо?

      Лицо учительницы было совершенно серым. А в глазах стояла такая боль, что ребятам стало даже неловко.

      – Да, мне плохо, мне очень плохо… Но, впрочем, это неважно!

      – А мы вам ничем помочь не можем?

      – Вы? – женщина удивленно на них смотрела. – Чем же вы можете помочь, вы же дети.

      – Ну, не такие уж мы и дети, между прочим, – заметил Петька. – Зинаида Михайловна, вы не стесняйтесь, скажите, а уж мы сообразим, сможем мы помочь или нет.

      Учительница подняла на них изумленные глаза.

      – Ребята, у меня сестра пропала, младшая… А в милиции ее никто искать не хочет… говорят, рано еще, а я волнуюсь, я ужасно волнуюсь… мне страшно!

      – Пропала