Царство и священство. Алексей Михайлович Величко

[78].

      Светское сознание легко заменило для себя голос Церкви «мнением общества», полагая его более значимым. Предполагалось даже, что государство будет связано им, пойдет по тому пути, какой укажут «лучшие люди общества», в противном случае наступит кризис власти. По-видимому, всенародное церковное обличение преступника или оступившегося воспринималось либеральными мыслителями очередным проявлением тоталитарных тенденций, своего рода «шпионством», давлением массы на индивида и дискриминацией закона, который только единственно и может выступать в роли судьи поступков человека.

      Возможно, применительно к Римской церкви эти оценки были отчасти и оправданы – сейчас трудно в полной мере передать во всех нюансах многообразие жизненных перипетий давно прошедших лет. Но о каком доносительстве (т. е. тайном уведомлении властей со стороны «доброжелателя») может идти речь в Православной Церкви? Обличающий голос здесь звучит всегда открыто, громогласно.

      Небезынтересным представляется то обстоятельство, что быт современных демократических государств Западной Европы уже давно построен на добровольном доносительстве: граждане постоянно, систематически уведомляют правоохранительные органы обо всех нарушениях, совершенных их соседями, посторонними лицами и даже членами семьи. Одними государственными органами обойтись оказалось невозможным. Поэтому доносительство стало нормой жизни, его не стесняются и возводят в разряд гражданских доблестей как пример для подражания. Как видно, «общественное мнение» никакой самостоятельности не проявило, а стало придатком органов государства.

      Нравственные последствия такого способа решения проблем, очевидно, ниже всякой критики. Что честнее и порядочнее: открыто, «при всем честном народе» в Церкви обличить человека, к которому уже применялись увещевания, или, напротив, тайно, нередко анонимно, подленько донести о сомнительных делах соседа по телефону «кому надо»? Представляется, что двух мнений здесь быть не может.

      Да и практический результат выйдет различным: в одном случае человек в очередной раз убеждается, что осторожность и скрытность никогда не бывают излишними («верить никому нельзя»), в другом – не только сам испытывает нравственные переживания, но и остальные потенциальные нарушители увидят, к чему может привести их ссора с мipoм. Согласимся: для нравственных душ это немаловажные аргументы. Если же помимо нравственных увещеваний верховная власть применит силу к тем, для кого ничего святого нет, то результат будет еще более обнадеживающим. Так и происходит: вначале – братское слово, потом – нравственный укор, обличение Церкви, а уж затем – власть и сила.

      Конец XX в. прочно связал себя с такими сомнительными (мягко выражаясь) экспериментами, как клонирование человека и других живых существ – деятельность не только опасная, но и безнравственная с позиций Церковного Учения. Но, тем не менее, ряд государств поддерживают ее и даже финансируют