Идущий на смех. Книга-игра. Геннадий Логинов

 то, чтобы переменить чужие судьбы? Или же ограничится попыткой разобраться с собственными делами? Останется в родной стране, разрываемой войнами и междоусобицами? Или подастся искать свой путь на чужбине? Совершит подлости, или подвиги? Всё – в Ваших руках!

      Это не шахматы, в которых непременно необходимо поставить противнику шах и мат, и не футбол, где требуется забить гол: книга-игра не ставит перед читателем каких-либо целей и задач, обязательных к достижению.

      Сюжет повествования, так или иначе, будет двигаться, и любая развязка может быть по-своему интересной и поучительной; поэтому, для полноты картины, эту историю можно перечитывать не раз и не два, постоянно открывая для себя что-то новое. Я желаю Вам удачи, и да начнётся «приключтение»!

      Искренне Ваш, автор.

      Пролог

      Жизнь в королевском дворце протекала сытно и беззаботно. Золотое время, о котором Вам ещё не раз приходилось вспоминать с горечью и тоской. Люди зачастую не ценят того, что имеют, до тех пор, пока не лишатся этого.

      В известном смысле шут считался могущественнее короля. Короля делает свита, и даже монарх опасался говорить вслух какие-то вещи о своих вельможах, а вельможи боялись открыто осуждать своего государя. И один только шут мог без опаски поднимать любую тему, критикуя сильных мира сего. Завуалировано, облекая в шутку, но так, чтобы всем было ясно, к чему он клонит.

      Это делало Вас, Ральфрика Честного, придворного шута королевства Кокань, довольно значимой политической фигурой, позволив нажить немало врагов. Но на дураков не принято обижаться: их не положено серьёзно наказывать или, тем более, казнить.

      Исключения, случались, но подобные действия расценивались как дурной тон. Шут – неприкосновенное лицо, как и герольд. Ведь шут с его трёхконечным колпаком, увенчанным бубенцами, и гремящим жезлом-мароттой являлся не чем иным, как преемником традиций античного жреца.

      Однако, хотя шутам сходило с рук многое, что не было простительно остальным, и для их шуток существовали пределы дозволенного.

      На протяжении многих лет Вы радовали короля Кокани и придворных своим музицированием, веселили жонглированием, восхищали своим артистизмом, пленяя сердца своим красноречием. При этом Вас знали как человека глубокого и содержательного, способного поддержать разговор об истории, философии, религии, политике или искусстве.

      Потомок знатного, но обедневшего рода византийских аристократов, бежавших в Западную Европу после падения Константинополя, Вы никогда не стыдились своей должности, понимая всю важность возложенных на Вас функций. Ведь именно Вы, маркиз Гвидобальдо-Раньери, были вхожи во все двери и покои, и именно Вы могли склонить чашу весов в ключевых событиях, определявших ход истории Вашей страны и благополучие Вашего народа.

      Но время беспощадно; и старый король Альберих Добрый, строивший на протяжении всей отведённой ему жизни грандиозные планы, оставил большую часть из них нереализованными, передав эту ношу в руки своего сына и преемника. Но у преемника были на этот счёт совсем иные планы.

      Жестокий и избалованный, он поступал так, как юношеский максимализм, помноженный на заносчивость и глупость, требовал от него в данный момент. Довольно быстро королевская казна опустела, израсходованная на бесконечные балы и пиршества. Народ голодал, войска недополучали жалования, духовенство и знать выражали недовольство. Но это было только начало.

      Первым делом новый правитель обложил своих подданных непомерными налогами, заставив крестьян поедать древесную кору. Затем – отменил десятину и принялся отбирать богатства и земли у храмов и монастырей.

      Потом – без объявления войны напал на ближайших соседей, долгие годы бывших верными союзниками и боевыми соратниками его отца, в надежде решить свои финансовые затруднения за счёт завоеваний или, в худшем случае, избавиться от лишних ртов в лице наскоро призванных на службу простолюдинов и старых гвардейцев, которым уже порядком задолжал.

      И если старый мудрый король прислушивался к Вашим дельным советам, то его недостойный отпрыск, Гунфрид Безволосый (рано потерявший шевелюру) изгнал Вас прочь, призвав на Ваше место нового шута (с куда более «утончённым» чувством юмора).

      Способного, к примеру, неожиданно подойти к придворному и громко испортить воздух, начав при этом утробно хохотать, или уколоть ни в чём не повинного слугу вилкой в пятую точку на радость августейшей особе.

      Действительно, куда уж с таким-то тягаться.

      Но, впрочем, не только Вам пришлось в это время тяжко. Молодой король отстранил от себя всех тех, кто был предан памяти его предшественника, заменив их новыми людьми, под стать самому себе.

      Его одичавшие наёмники из северных земель, на исполинском фоне которых обычные люди казались карликами, ели и пили, как свиньи, испражняясь прямо там, где находились в данный момент, и, поговаривают, брали силой придворных служанок. Его придворные фавориты были сплошь молодыми жестокосердными снобами, мнившими о себе нечто, будучи ничем.

      Происходила