Поцелуй с вампиром. Константин. Лана Александровна Ременцова

тело, а его орудие стало твёрдым, как камень, он резко встал на колени рядом с ней, схватив её за волосы одной рукой, намотал их себе на запястье, другой рукой развернул её задом, крепко схватив за тонкую талию и быстро вошёл в неё, делая сильные и грубые толчки. Она вскрикнула от боли, ей показалось, что её разрывают изнутри, но Константину на её крики было абсолютно наплевать. Удовлетворив своё мужское желание, он грубо оттолкнул её от себя, и сказал:

      – А теперь убирайся, больше ты мне не нужна, если хочешь остаться в живых, так как твоя хрупкая шея у меня вызывает совсем другое желание.

      Девушка не поняв, о чём говорит граф, пролепетала:

      – Куда же мне идти, ваше сиятельство?

      – Да куда угодно, на кухню, выносить помои, или свиней пасти, мне всё равно.

      Она залилась горькими слезами и прошептала:

      – Вам я не понравилась?

      Он смерил её высокомерным взглядом, и с нарастающим нетерпением, отпарировал:

      – А что мне может в тебе понравится? Всё такое же, как и у всех девок. Убирайся!

      На этот раз она не покорилась, а снова подползла к графу и продолжила свои поцелуи, в глупой надежде, что господин станет к ней ласковее. Константин потерпел минут пять, глядя свысока на её нелепые старания, затем его терпение просто лопнуло, он уже не мог сдерживаться и, схватив её за шею, вонзил в неё вылезшие в одно мгновение острые клыки. Девушка громко закричала, задёргалась, слабо пытаясь тонкими руками оторвать монстра от своей шеи, в которого в одно мгновение превратился красавец граф, но она ничего не смогла бы сделать. Её глаза закатились, она захрипела, руки безжизненно упали, а тело обмякло в сильных руках вампира. Его глаза горели красным огнём, и он жадно пил её горячую юную кровь, как вдруг двери его спальни распахнулись с громким грохотом, ударившись в стены, и в неё влетел разъярённый Валентин. Он быстро подлетел к сыну, вырвал полумёртвую девушку из его цепких пальцев, на её обнажённой коже сразу же образовались глубокие царапины, передал её к тут же подскочившему слуге и заорал:

      – Девчонку, если выживет, задушить и похоронить!

      Затем перевел взгляд таких же красных глаз, которые метали молнии, как и у сына, на него и заорал так, что на его крик тут же прибежала Мейфенг:

      – Ты, исчадие ада! Я убью тебя, чтобы ты не уничтожил всех нас своим безрассудством! – и Валентин кинулся на сына, хватая его за шею и пытаясь оторвать ему голову, тот не сопротивлялся, кроме того, что пытался оторвать руки разъярённого отца от своей шеи. Ещё бы мгновение и Валентин в безумной ярости, до которой его довело безрассудное поведение сына, совершил бы непоправимое, если бы в этот момент в комнату не ворвалась Мейфенг. Она взлетела и кинулась со стороны лица Валентина к нему на грудь с рыданиями и криками:

      – Любимый, не надо, Валентин, остановись! У нас же никогда не будет больше детей!

      Но Валентин не приходил в себя, гнев на сына вытащил наружу самые низменные его вампирские стороны. Мейфенг, зная, что в таком состоянии её мужа можно вывести только