Первый закон. Трилогия. Джо Аберкромби

необходимо мне. Ты даже представить себе не можешь, как я в нем нуждаюсь. Где оно?

      Пальцы принялись шарить по его одежде, быстрые и уверенные, – обыскивали, прощупывали, забирались в карманы, за рубашку, дотрагивались до кожи. Холодные. Холодные, как стекло.

      – Семя? – слабо пискнул Глокта, наполовину парализованный ужасом.

      – Ты знаешь, о чем я говорю, калека. Где оно?

      – Делатель упал… – прошептал Глокта. Слова сами поднимались изнутри – он не знал откуда.

      – Я знаю это.

      – Пылая огнем…

      – Я видела это.

      Лицо женщины было уже так близко, что он чувствовал ее дыхание на своей коже. Холодное. Холодное, как иней.

      – Он разбился о мост, что был внизу…

      – Я помню это.

      – Они искали Семя…

      – Да, – прошептал ему в ухо настойчивый голос. – Где оно?

      Что-то коснулось лица Глокты, его щеки, его века: что-то мягкое и скользкое. Язык. Холодный. Холодный, как лед. Его тело съежилось.

      – Я не знаю! Они не нашли его!

      – Не нашли? – Пальцы сомкнулись на его горле, сжимали, сминали, лишали дыхания. Холодные. Холодные, как сталь, и такие же твердые. – Ты думаешь, будто знаешь, что такое боль, калека? Ты не знаешь ничего!

      Леденящее дыхание коснулось его уха, холодные пальцы сжимались все крепче.

      – Но я могу показать тебе! Я могу показать тебе!

      Глокта закричал и заметался, сопротивляясь изо всех сил. Кое-как ему удалось подняться; на протяжении одного головокружительного мгновения он стоял, потом нога подвернулась, и он полетел куда-то в пространство. Темная комната закувыркалась вокруг, и Глокта с отвратительным треском впечатался в пол, придавив своим телом подогнувшиеся руки и ударившись лбом.

      Он с трудом поднимался на ноги, при этом держался за ножку кровати, отталкивался от стены и хватал ртом воздух. Диким взором Глокта вглядывался в кресло, хотя в глазах его потемнело от страха. Столб лунного света падал из окна, высвечивал смятое одеяло и полированное дерево кресла.

      «Пусто».

      Глокта окинул взглядом комнату. Глаза его уже привыкли к темноте, и он изучил все углы.

      «Никого. Пусто. Сон».

      И лишь теперь, когда бешеный стук сердца утих, а хриплое дыхание успокоилось, навалилась боль. В висках стучало, нога ныла от боли, рука пульсировала. Он ощущал привкус крови во рту, глаза болели и слезились, в желудке вздымалась тошнота. Он всхлипнул, отчаянно рванулся к постели и повалился на залитый луной матрас – без сил, мокрый от холодного пота.

      Послышался настойчивый стук в дверь.

      – Господин? С вами все в порядке?

      Голос Барнама. Стук повторился.

      «Бесполезно. Она заперта. Заперта, как всегда, но я не думаю, что смогу двинуться с места. Инею придется выбить ее».

      Однако дверь распахнулась, и Глокта прикрыл глаза ладонью, защищаясь от неожиданно яркого света лампы в руках старого слуги.

      – С вами все в порядке?

      – Я упал, – промычал Глокта. – Моя рука…

      Старый слуга присел на