Первый закон. Трилогия. Джо Аберкромби

меня нет денег, – услышала Ферро собственный голос.

      – Ты мог сказать сразу, парень, и избавить меня от хлопот! – Солдат снова напялил свой шлем. – Впрочем, ты не виноват, что засмотрелся на нее. Девочка действительно хороша.

      Нагнувшись, он ухватил рабыню и потащил обратно к остальным.

      – В Шаффе за нее дадут двадцать! – прокричал он через плечо.

      Колонна тронулась. Ферро не сводила глаз с девочки, пока рабы не исчезли за гребнем холма – спотыкающиеся, хромающие, ковыляющие в неволю.

      Теперь она почувствовала холод. Холод и пустоту. Она жалела, что не застрелила охранника, какую бы цену ни пришлось за это заплатить. Убийства помогали ей заполнить пустоту внутри, хотя бы на время. Именно так они действовали на нее.

      – Я однажды шла в такой же колонне, – медленно проговорила Ферро.

      Юлвей глубоко вздохнул:

      – Знаю, знаю. Однако судьба выбрала и спасла тебя. Поблагодари ее, если умеешь.

      – Ты должен был позволить мне убить его.

      – Ох… – Старик неодобрительно щелкнул языком. – Кажется, ты готова убить весь мир! Есть в тебе хоть что-то, кроме жажды смерти, Ферро?

      – Когда-то было, – пробормотала она. – Но они выбивают это кнутом. Хлещут тебя, пока не убедятся, что ничего не осталось.

      Юлвей остановился и опять поглядел на нее с жалостью. Странно, но Ферро больше не сердилась на него.

      – Мне жаль, Ферро. И тебя, и их. – Юлвей снова шагнул на дорогу, качая головой. – Но это лучше, чем смерть.

      Мгновение она стояла и смотрела на пыль, что поднималась за шагающей вперед колонной рабов.

      – Это то же самое, – прошептала она.

      Больное место

      Логен перегнулся через парапет, прищурился на утреннем солнце и стал рассматривать открывающийся отсюда вид.

      Так же он стоял – теперь казалось, давным-давно – на балконе своей комнаты у Байяза. Однако то, что он видел с башни библиотеки, разительно отличалось от нынешнего зрелища. Сейчас – восход солнца над зубчатым ковром городских зданий, жара, ослепительно яркий свет и отдаленный шум. Тогда – прохладная и туманная долина, тихая, пустая и спокойная, как смерть. Логен помнил то утро; он помнил, как ощутил себя другим человеком. Сейчас он совершенно определенно чувствовал себя другим человеком – дураком. Маленьким, испуганным, уродливым и ничего не понимающим.

      – Логен!

      Малахус вышел на балкон и встал рядом с ним, улыбаясь солнцу и искрящейся бухте за городом, где уже быстро сновали лодки.

      – Прекрасно, правда?

      – Ну, если ты так считаешь… Но я не вижу ничего прекрасного. Все эти люди… – Логен поежился, ощущая пот на своей коже. – Здесь есть что-то неправильное. Этот город пугает меня.

      – Пугает? Тебя?

      – Постоянно.

      Логен почти не спал с тех пор, как они прибыли сюда. В городе никогда не бывало по-настоящему темно и по-настоящему тихо. Слишком жарко, слишком тесно, слишком плохо пахло. Враги бывают ужасными, но с ними можно сражаться и избавиться