Лагеря и этапы. Марина Тмин

к кому-то на выходные, или в конце июля, в день рождения моего лучшего друга, в. Отношения у нас с ним складывались забавные. Мы по очереди друг другу нравились, и по очереди друг друга стеснялись. В связи с этим ходило много толков, доходивших иногда до нелепости. И на очередном дне рождения все это вылилось во взбито-сливочную-газировочную битву. Все началось с какой-то глупой шутки, не терявшей своей актуальности долгое время, «тили-тили-тесто» на собственный лад. Как сильная и независимая, но оскорбленная леди, я нанесла обидчику удар прямо в кудрявую макушку, обильно полив, докуда дотянулась, «Фантой» из пластикового стаканчика. Смятение чувств тотчас же испарилось, обида вылетела из головы, а вслед за ней вылетела газировка из другого стаканчика. Почти что настоящая битва едой в духе американских комедий. С того дня у меня хранится бесценный документ, написанный рукой младшей сестры виновника потасовки. «На дне рожденье все было очень весело, все поливались газявой и ржали» и т.д. И пр. В том же стиле. Бумага поистине историческая.

      Еще одним поводом для сплетен стал загадочный и абсолютно безобидный эпизод с одеялом, за который расплачиваться нам пришлось еще очень долго. Не могу сказать наверняка, почему мы все тогда собрались в восемнадцатой комнате. Но знаю, что народу было человек восемь на шести квадратных метрах. И благодаря какой-то мухе, за какое-то место укусившей нас обоих, мы, с головой накрывшись одеялом, смотрели потрясающие десятипиксельные картинки на роскошном кнопочном телефоне. Кто знает, было ли там слишком светло, слишком шумно, или это была просто хитрая мальчишеская уловка, чтобы уединиться. Встало это все потом в кучу потраченных нервов и словесных дебатов, призванных усмирить злые языки и пресечь клеветнические россказни. Ничего, конечно же, не вышло. Ни со слухами, ни у нас. Только его мама, встретив меня лет через десять, неодобрительно спросила: «это ты моему сыну голову морочила все детство?». А я, само собой, не морочила, я просто жила. И любила всех беззаветно, всем своим крохотным сердечком.

      Во время одного променада с подружками, в порыве чувств, я разговорилась как раз об этом мальчишке. Нежданно-негаданно, он нарисовался прямо за нами. Делать нечего – во избежание очередной неловкой ситуации пришлось падать в обморок, как и полагается прилично воспитанной особе. Получилось довольно правдоподобно, поднимали меня вчетвером, а девчонки долго отчитывали ни в чем не повинных ребят за некультурность и за то, что «до такого меня довели». Думается мне, они еще долго ломали голову в попытке отгадать, чем же они нам так не угодили. А я жалею, что не стала поступать в театральный.

      С мальчишками у нас вообще велась война. Беспощадная и настоящая, не какая-нибудь там холодная, а самая что ни на есть жаркая. Любое место могло стать горячей точкой. Корреспонденты и мирные переговорщики рисковали в каждую секунду попасть под обстрел. К битвам мы подходили обстоятельно, и бои длились не одно лето. Правил было не много.

      Правило шишечной войны номер один: не рассказывай взрослым