В погоне за ведьмой. Ольга Викторовна Лебедева

острый шип гуакало – весьма редкого растения, яд которого способен на

      время лишить мага силы. И что-то подсказывало мне, что срок его действия

      подходит к концу, уж слишком быстро лорд идёт на поправку. К тому же шип этот, если подумать, мог воткнуть только тот, кто находился с ним рядом, буквально на

      расстоянии вытянутой руки, что говорило о предательстве, а, значит, мне лучше

      поскорей удалиться, чтобы не ввязываться в чужие разборки. Мне, знаете ли, хватает своих проблем. И вообще, от магов лучше держаться подальше. Так

      говорила бабуля, а она плохого не посоветует, уж вы мне поверьте.

      Раненый будто прочёл мои мысли, нахмурился, пошарил вокруг здоровой

      рукой, нащупывая свой меч, и лишь после этого открыл глаза, отразившие небо.

      – Синие, – констатировала я очевидное, силой воли подавляя в себе

      возникшее вдруг желание остаться.

      Терпеть не могу, когда воздействуют на моё подсознание. Я всегда остро

      чувствую, если кто-то пытается мною манипулировать. Судя по всему, магия к

      моему пациенту вернулась, а соображает он пока туго, иначе сразу бы понял всю

      тщетность своих попыток. Даже самому сильному магу не удастся навесить

      заклинание принуждения на ведьму. Этот же, не успев прийти в себя, тратит силы

      впустую, а у него их и так кот наплакал. В любом случае, мне пора. Я и без того

      слишком долго тут задержалась.

      Рука сама потянулась за метлой, а та и рада стараться, услужливо ткнулась

      в раскрытую ладонь. Привычно обхватив ногами древко и вцепившись в него

      покрепче, я взмыла ввысь, на предельной скорости уносясь от опасного мага.

      Глава 2

      Пробуждение вышло не из приятных. Не первый раз в жизни Мартель

      Навье герцог Вельежский ощущал на себе действие яда гуакало, как и горечь от

      связанного с ним предательства. Странно, что каждый раз после отравления этой

      дрянью, он не терял веру в людей и не отталкивал от себя тех, кому привык

      доверять. Просто потому, что так надо, что иначе нельзя. Ведь действуя в

      одиночку, многого не добиться, а у Мартеля имелись грандиозные планы на

      жизнь, и в их осуществлении были задействованы сотни самых разных

      специалистов от военачальников до учёных мужей. Однако он и представить не

      мог, что на этот раз предателем окажется старый друг.

      Не трудно догадаться, что побудило Ривьера Ортье совершить этот подлый

      поступок. Уж точно не жажда наживы и не стремление поквитаться за

      несуществующие обиды. Причина, скорее всего, заключалась в его близких –

      жене и сыне. Ничто другое не заставило бы этого доблестного вояку, прямого, как

      лезвие его меча, запятнать свою честь предательством.

      И потому Мартель искренне оплакивал смерть боевого товарища. Он не

      винил Ривьера за то, что тот сделал выбор не в его пользу. Это нормально, когда

      семья для мужчины оказывается на первом месте, и только потом следуют

      верность