Гвоздь программы (сборник). Светлана Алешина

он был холоден, не испытывая никаких эмоций – работа есть работа. Но теперь его работа совпала с чаяниями его души.

      Тот, из-за которого его жизнь превратилась в ад, должен был стать его жертвой.

      – Как тебе нравится быть «заказанным»? – усмехнулся он, смотря на фотографию.

      Он забыл, как улыбаются. Его лицо пугало окружающих – люди шарахались, встречая взгляд его серых глаз.

      – Завтра, – прошептал он.

      «Завтра», – ответили ему эхом стены подвала.

      Из угла выполз огромный паук, которого он купил в зоомагазине. Временами ему начинало казаться, что он почти привязался к нему, забыв, зачем он когда-то приобрел этого мохнатого урода.

      Но сейчас он взглянул на него, и ему почудилось, что из-под панциря мигнули хорошо знакомые ему маленькие глаза.

      – Урод, – пробормотал он.

      Протянув руку, он взял паука и поднес его к свету. Лапки паука задергались, он попытался спрятаться, но рука спокойно сжала это трепещущее тело, и паука не стало.

      – Завтра, – проговорил человек с холодными серыми глазами.

* * *

      По дороге я опять вспомнила про Пенса и решила нанести визит.

      Вот такая я ужасная особа! Человек прячется от меня в кокон собственных несчастий, а я пытаюсь растормошить его, вытащив оттуда, дабы показать ему, что все совсем не так уж плохо, как ему в данный момент мерещится.

      Пенс жил в четырехэтажном доме, очень уютном и симпатичном. Я поздоровалась с соседкой Пенса, которая сразу налетела на меня со странными рассказами о том, что «Сережка опять куда-то вляпался».

      – Представь себе, Сашенька, сегодня его тут пара каких-то отъявленных мерзавцев дожидалась, а потом в воздухе гарью пахло… Будто бумагу жгли.

      Тетя Люся выкладывала мне все это торопливо, боясь, что я убегу. Или убежит ее трехлетний внук, которого она держала за руку, периодически прикрикивая на него:

      – Витька, сидеть!

      Витька сидеть отказывался и орал.

      – А он дома? – спросила я.

      – Сейчас? – прокричала мне в ответ тетя Люся. – Конечно. С какими-то бандитами пришел. Рожи у них, Саш, хуже не бывает. Да заткнись ты, паршивец, у меня глаза на лоб от твоего крика вылезут. Ты лучше не ходи туда, Сашенька. Я вообще думаю, может, милицию позвать? Галя жалуется, что Сережка сам не свой последнее время.

      Галей звали Пенсову мать.

      Витька выдал очередную порцию «благого мата», который я перекричать была не в состоянии. Поэтому я махнула рукой и пообещала тете Люсе ни в какие истории не вляпываться, а если пришедшие с Пенсом люди действительно покажутся мне бандитами, я немедленно спущусь и мы вдвоем вызовем милицию.

      Хотя, на месте милиции, я бы уже давно приехала, поскольку плач неразумного дитяти стал напоминать пожарную сирену.

      Поднявшись, я позвонила в Пенсову дверь и услышала осторожные шаги.

      – Кто там? – спросил Пенс, выглядывая в открывшуюся щелочку, ненадежно охраняемую цепочкой.

      – Это я, юная леди Годива на белоснежном коне. Открывай, Пенс.

      – Сейчас, –