Гвоздь программы (сборник). Светлана Алешина

на крайний случай. Если не хватит денег, вырученных от продажи «Судзуки», тогда конечно. Тогда он это сделает, но не сейчас.

      Он собрался с силами, судорожно вздохнул, поднял трубку и тихо произнес:

      – Я слушаю.

      – Надо же, он нас слушает!

      Голос был омерзительным, а то, что абонент считал смехом, более напоминало Пенсу карканье ворон над его могилой.

      – Как с выплатой долга, дружок? Разве ты не знаешь, что счетчик включен?

      – Я его еще не видел, он пропал!

      – Меня уже не интересует Толстый, дружок, – ехидно пропел голос в трубке. – Толстый почти труп, а вот ты… Последний срок – завтра. Не будет денег – не будет твоей квартиры.

      Трубку повесили. Пенс закрыл глаза. Ему хотелось закричать. На пороге возникла мать и обеспокоенно спросила:

      – Сережа, что случилось? Кто звонил в такую рань?

      Пенс сглотнул комок, появившийся в горле, и пробормотал:

      – Ошиблись номером, мама. Всего лишь ошиблись номером…

* * *

      Лариков встретил меня у входа в дом. Он стоял и ежеминутно посматривал на часы, что говорило о его крайнем нетерпении.

      – Простите, что я опоздала, – подошла я к нему.

      Он взглянул на меня и улыбнулся. Улыбка у него была мальчишеская.

      – Что вы, Саша! Просто я спешу, а ключ вам вчера передать забыл.

      Он протянул мне ключ и уже развернулся, чтобы уйти, но я остановила его вопросом:

      – А что мне делать?

      – Сегодня? – удивился он, как будто, по его соображениям, сегодня все дела были неуместны. – Ну, отвечайте на звонки. Придумайте что-нибудь, пока я не вернусь, ладно?

      С этими словами он умчался вдоль по улице с быстротой болида.

      – Да уж… – пробормотала я. – Ничего себе работа – придумай что-нибудь…

      Я покачала головой и поднялась на третий этаж. Открыв дверь, я осмотрелась. А ничего и не надо придумывать вам, Александра Сергеевна, весело подумала я. Тут уборки на целый день.

      Засучив рукава и найдя у него тряпку и старую, облезлую швабру, я принялась за эти авгиевы конюшни.

      По местной радиостанции передавали новости, а я вытирала пыль, разбирала завалы из бумаг, созданные талантливой рукой Ларчика, и думала о том, сколько же надо было потратить усилий для создания такой свалки.

* * *

      Каждое утро превращалось для Лидии Владимировны в пытку. Она просыпалась, и сон, ее спасительный сон, приносящий забвение, уходил, оставляя ее один на один с бессмысленным и страшным дневным одиночеством.

      Первое время Лидию Владимировну не оставляла надежда, что ее муж вернется. Произошла ошибка, говорила она себе. Просто маленькое недоразумение, не более. Сейчас дверь откроется – и он появится на пороге.

      Но со временем это ожидание стало болезненным, разрушающим ее куда более, чем скорбь.

      Однажды она проснулась так же, как теперь, и с удивлением обнаружила, что боли больше нет. Она ушла, ушла вместе с мужем, оставив после себя только шрам на сердце. Вместо боли в ее душу вошли ярость и страстное желание отомстить тем, кто так немилосердно разрушил ее жизнь, превратив