«Люксембург» и другие русские истории. Максим Осипов

там, – кладет трубку и обращается уже ко мне. – Парторг у нас был, Василь Дмитрич, хороший человек, каждое утро выпивал бутылку коньяка. В восемь ноль-ноль уже был бухой.

      Зачем мне знать про Василия Дмитриевича? Ну-ну.

      – …Так он тырил столько, чтобы иметь каждое утро бутылку коньяка. Ты понял?

      Я пока слушаю.

      – …А здесь вон, – кивает на телефон, – у директора государственного учреждения изъято тринадцать миллионов долларов – только наличными. Сотрудники по полгода зарплату не получали. Скажи мне, зачем этому чудаку тринадцать миллионов долларов?

      Эффектно, да. Но как это относится к несчастным челнокам?

      – Челнокам? Можно и так сказать. Читай.

      Полковник достает ту самую газету, которую мне уже предлагали – в поезде.

      «По подозрению в совершении двойного убийства, – читаю я, – разыскивается уроженец Петрозаводска…» – и фотография Толи, с усами. Здесь он смеется, застолье. Убиты мужчина с подростком, девочкой. Пустили к себе Толю жить.

      Очень тупо: мужчина жил вдвоем с дочкой, продал квартиру, чтобы переехать в меньшую, Толя вызвал товарища… Да, понимаю, Серый, Сергей.

      – Нет, не Сергей, – говорит полковник. – Серый – от фамилии. Которая в интересах следствия не разглашается.

      Я с трудом складываю газету, возвращаю ее полковнику, руки у меня дрожат, и голос дрожит.

      – Извините, товарищ полковник, – все-таки произношу я, – но желтая, да и любая пресса – не доказательство. Это, простите, неубедительно.

      – А ты что – суд присяжных, чтоб тебя убеждать?

      Он сказал это так, что я понял: в газете написана правда.

      Полковник достает несколько фотографий:

      – Врач, говоришь? Ну, смотри.

      Проходили мы судебную медицину, но это было другое. Мне стало нехорошо, и я этого не сумел скрыть.

      – На, – налил мне воды. – Попей.

      Как именно Толя с Серым их убивали, я рассказывать не буду. Есть вещи, которые вот точно никому знать не надо.

      Объясняю полковнику: плохо спал, коньяк без закуски, ну, в общем…

      – Ферштейн, – отвечает он.

      – Зачем эти фотографии?

      Для достоверности. Абонентов их здешних разговорить.

      Вычислили убийц по телефонным звонкам из квартиры. Номера все фиксируются на АТС, я не знал. Кто-то один или оба звонили в Петрозаводск, и до преступления, и главное – после. Роуминг, экономили.

      Они не сразу ушли, ночевали в квартире с трупами, это очень на меня подействовало. Когда умирает больной, то хочется – окна настежь и поскорей – из палаты, а эти… Да, ночь провели, может быть, даже две.

      – Боже мой, – лепечу я, не соображая от страха, – я ночевал с убийцами! И спокойно спал! Ничего не чувствовал. Боже мой!

      На полковника это не производит особого впечатления.

      – Не думай о них, – говорит он. – Убийцы – средние люди.

* * *

      Опять телефон, опять он больше слушает, чем отвечает, у меня снова пауза, и я этой паузе рад. Кладет трубку.

      – Что