Фарландер. Кол Бьюкенен

это.

      – Госпожа, я…

      Она открыла глаза, и первосвященник умолк на полуслове. Его застывшие над скатертью руки заметно дрожали.

      – Благодарю за оказанное гостеприимство. – Старуха промокнула салфеткой губы и положила ее на стол. Потом подняла руку и щелкнула пальцами. Звук получился такой, словно сломалась кость. Четверо алтарников, стоявших дотоле в углах зала, направились к столу.

      Рианна вскрикнула.

      Движимый паникой и отчаянием, ее жених ударил одного из стражников в подбородок. В следующее мгновение другой выхватил меч. Защищаясь, жених вскинул руку, и алтарник, действуя с бездумной простотой мясника, рассек ее одним ударом и тут же, немедля, нанес второй, выше. Отрубленная кисть упала на пол. За ней, неуклюже и тяжело, грохнулась рука. Жених, крича от боли, свалился рядом с раскрытой ладонью. Из раны била кровь.

      Хозяйка вскочила и тут же извергла на скатерть фонтан еще не переварившихся креветок.

      Бормоча что-то нечленораздельное, губернатор шагнул к дочери, но поскользнулся на луже крови и едва устоял на ногах. Лицо его болезненно сморщилось.

      Двери распахнулись, и в комнату с оружием наготове ворвалась внутренняя стража. Глазам солдат открылась жуткая картина: их хозяин, шатаясь, словно пьяный, стоял в дальнем конце зала; на полу корчился и кричал измазанный кровью мужчина; дочь губернатора билась в руках алтарников, и лишь двое в белых мантиях, сидевшие в разных концах стола, преспокойно пили вино.

      Солдаты медленно отступили и осторожно затворили за собой дверь.

      Глухо застонав, первосвященник упал на колени перед поднявшейся со стула жрицей.

      – Пожалуйста… – только и смог пробормотать он, схватившись за грудь. В ее руке появился небольшой кинжал. Одно короткое, отточенное движение… слева направо, поперек горла…

      – Мать тоже возьмите, – приказала старуха, стоя над умирающим.

      Стражники схватили обеих, жену и дочь, и выволокли их из комнаты. Кира посмотрела в закатившиеся глаза Белиаса.

      – Не отчаивайтесь, – сказала она, хотя он вряд ли что-то слышал. – Вы неплохо пожили благодаря нам.

      Кира перешагнула через тело и, оставляя за собой кровавый след, направилась к выходу.

      Киркус, допив залпом вино, последовал за ней.

      Внутренняя стража ждала в большом зале. Солдаты едва скрывали страх. Перед ними, пряча руки в длинные рукава белой мантии, стоял канцлер первосвященника. Седые, словно выкрашенные серебром, волосы обрамляли раскрасневшееся лицо. В первый момент Киркус принял это возбуждение за злость, но потом заметил в глазах канцлера, следившего за тем, как мать и дочь выводят под дождь, любопытный блеск.

      Интересно, не он ли сочинил ту записку?

      – Нам надобен новый первосвященник, – обратилась к канцлеру Кира.

      – Пожалуй, – согласился Эган.

      – Надеюсь, вы проявите себя более преданным сторонником веры, чем ваш предшественник.

      Эган склонил голову:

      – Он был слаб, госпожа. Я – нет.

      Кира