Колдовство.ру. Илья Александрович Злобин

взглянув на ее наряды.

      –Не говори…

      –Куда только Исакова смотрит! Милейко же завуч. Надо же какое-то замечание ей сделать за такие старушачьи наряды!

      Людмила Петровна махнула рукой:

      –Ой, да нашей Исаковой все похеру! У нее лишь бы ни на что деньги не просили, а там хоть в трусах на работу ходи.

      –Ты знаешь, если бы я Милейко лично не знала, то сочла бы, что она родная сестра Риммы Васильевны Храмцовой.

      –Библиотекарши? Да, есть сходства в нарядах, – согласилась Людмила Петровна. – Та тоже такой же дресс-код держит. Еще одна дура! А! – вспомнила «жаренную» новость она. – Анна, ты в курсе за нее? Что она – девственница в свои сорок лет!

      –Ааааа! – издала крик Анна Сергеевна и пустилась в хохот.

      –Да, она нашей Инессе Александровне, англичанке, сама сказала. Так и заявила, что не знала мужчины.

      –Может, пошутила?

      –Ты на нее посмотри, пошутила она…

      –Все кстати заметили, что она побухивает, – припомнила Анна Сергеевна недавние замечания.

      –Да, постоянно с перегаром ходит на работу.

      Звонок с урока прервал их беседу. Обе направились к своим группам, проводить на следующий урок, чтобы никто из учеников не сбежал. Кивком головы поздоровавшись с Анной Сергеевной, в уборную спешила Инесса Александровна, преподаватель английского языка. Это был служебный туалет, на котором Галина Дмитриевна тоже экономила, хотя сама с ним мучилась. Облезлые «плачущие» стены в уборной с тусклой лампочкой на обтянутом паутинами потолке, вынуждали всех после процедуры присматриваться впотьмах в зева унитаза: все ли смылось или что-то накрепко прилипло к поверхности? Но и это было не так страшно. Полбеды был и шнурок, служащий для смыва, не редко отрывавшийся при попытке соблюсти санитарную норму. Если шнурок не оторвался и процесс пошел, то словно из подземелья все стены здания оглушало шипение, переходящее в клокотание, потом скрежет и бульканье, и, наконец, дикий штормовой поток ржавой воды, готовый разбить сам унитаз и утащить всех, кто поблизости в вонючие дали. Учащиеся провожали посетивших уборную преподавателей, констатируя: «Владиславыч посрал!», «Аннушка посрала!». Инесса Александровна женщина гордая и образованная, чей отец был японцем, а мать – урологом, всегда считала себя выше этих насмешек. Даже сейчас, когда пол задрожал, стены затряслись и все было оглушено звуками поднимающегося со дна глубин морского чудища, она вышла из уборной гордо задрав нос, игнорируя колкости и остроты сидящих на перемене на скамейках учеников. Инесса Александровна и все ее коллеги хорошо усвоили, насколько бесполезно было жаловаться Галине Дмитриевне на служебный туалет. Директор как обычно возлагала всю вину на пользователей: «Не надо есть что попало, чтобы не пришлось столько смывать! Чего вы дергаете за шнурок со всей силы? Чуть-чуть подергали за него, чтобы немножко водички спустить и все». И все. Ничего там добиться было нельзя.

      Следующим уроком в группе Анны Сергеевны была алгебра. Кабинет находился на втором этаже. Поднимаясь по скрипучей