Моя жена, ее любовники и жертвы. Яна Розова

имелись только у новых русских). Друг детства был дома, и Маринка, изобразив крайнее смущение, спросила у него совета, как быть? Она познакомилась с парнем, который рассказывает о девушке Миши разные гадости. С одной стороны, это Маринки не касается, а с другой – страшно обидно, что друг детства связался с девицей, слабой на передок (это выражение Маринка подцепила у одной из сестер вендиспансера).

      – Марин, а твой знакомый про Оксанку не врет? – недоверчиво спросил Андрей. – Мне она показалась классной девчонкой.

      – Да и мне тоже, – согласилась с другом Маринка. – Но я не думаю, что мой парень врет. Зачем ему? Ладно, пусть Мишка сам разбирается, не мое это дело!

      На том они и порешили. Маринка знала, что зерно посеяно, надо просто ждать урожая. Выпадет случай, и Андрей, счастливый обладатель чужого секрета, не удержится от желания разболтать его.

      А тут уже все и началось.

      Однажды вечером, когда коридоры поликлинического отделения вендиспансера опустели, Маринка поднялась к кабинету тети Наташи. Постучалась в кабинет, заглянула.

      – Здравствуйте…

      – О, Мариночка, входи!

      Борькина мама сидела за своим столом и что-то писала. Марина знала от медсестер, что все врачи по большей части пишут разные отчеты, бумажки всякие заполняют, а на больных у них уходит всего несколько часов в день. Компьютерами вендиспансер только собирались оснастить, что случилось через полгода после Маринкиной аферы. И это было еще одной большой удачей для Маринки. И большой бедой для бедной Оксаны Измайловой.

      – Тетя Наташа, мне кажется, у меня какая-то ужасная болезнь! – призналась Маринка, едва прикрыв за собой дверь. – Вот, смотрите!

      Она задрала рукав. На голубовато-белой коже цвела ядовито-алая сыпь. По правде говоря, эта сыпь появлялась на запястьях Маринки каждый раз, когда она стирала вещи в любом порошке. Она и сама знала, что это была обычная аллергия, но могла бы и не знать!

      – Я тут заразилась чем-то? – На глазах Маринки выступили слезы. Она умела искусственно плакать, для этого ей стоило вспомнить маму с папой. – Вдруг это сифилис?..

      Тетя Наташа чуть слышно фыркнула:

      – Сифилис в других местах обычно обретается…

      Она взяла Маринкину руку, осмотрела и поставила диагноз, стопроцентно совпадающий с уже известным:

      – Аллергическая сыпь.

      Полезла в стол, достала из ящика тюбик.

      – Мажь утром и вечером, а полы тебе мыть придется в перчатках. Между прочим, это правильно – руки будут выглядеть лучше.

      Она взяла рецептурный бланк и стала его заполнять.

      – А еще вот это тебе невредно курсом пропить…

      Присев на стул у стола тети Наташи, Маринка как бы нечаянно смахнула стопку медицинских карт, которые разлетелись по всему кабинету.

      – Ой, какая я дура! – запричитала Марина и бросилась собирать карты с пола. Одну она придержала и положила сверху стопки.

      – «Оксана Измайлова», – нарочито разборчиво и с красиво сыгранным удивлением прочитала Маринка. –