Лестница страха. Михаил Ежов

сделали?

      – Конечно.

      – Я сначала взгляну на него.

      – Как хочешь.

      Смирнов встал.

      – Держи! – Криминалист достал из кармана и бросил ему плоскую жестяную коробочку.

      Это была ментоловая мазь. Она заглушала запахи смерти и разложения. Смирнов открыл крышку и дважды мазнул под носом:

      – Спасибо.

      Вернув коробочку криминалисту, он вошел в комнату, где произошло убийство.

      Дымин с явной неохотой последовал за ним.

      Запах крови пробивался даже сквозь ментол. И неудивительно: ее натекло целое озеро. Помощники Ратникова расхаживали по паркету в резиновых сапогах. Вернее, уже не расхаживали, а сидели на жестком угловом диване и курили, стряхивая пепел в жестяные крышки.

      – Привет! – сказал один из них, увидев Смирнова.

      Следователь не помнил его имени. Кивнув, он подошел к краю темной лужи. До тела было метра полтора. Оно еще лежало на столе, но веревки, которыми убийца привязал женщину, уже сняли. Разрезанные, они лежали на табурете в целлофановом пакете. Канат примерно с палец толщиной. Криминалисты не повредили узлы – это тоже улика.

      Смирнов бросил взгляд на труп. Покрытая коркой крови плоть, на груди – белая эмалированная миска. У него самого дома набор таких же. Запах испражнений, угадывающийся несмотря на ментол. Мухи, вьющиеся под потолком. Смирнов поискал глазами правую руку убитой. На ней была видна надпись, хотя разобрать буквы с такого расстояния было нельзя.

      – Валер! – позвал следователь, обернувшись.

      – Чего? – проговорил криминалист, входя.

      – Чем он сделал надпись?

      – Кисточкой.

      – Какой?

      – Не знаю. Волосков мы не нашли, но судя по тому, как легла кровь…

      – Ты мне ничего об этом не сказал.

      – Забыл. В отчете все будет.

      – Значит, кисточку он принес и унес с собой?

      Ратников кивнул:

      – Никто из членов семьи не рисует. У парня есть набор для рисования, но убийца не стал бы забирать кисточку, если бы нашел ее в квартире. Все остальное он ведь оставил.

      Смирнов остановил взгляд на луже крови. Она дотекла до противоположной стены, хотя большая ее часть впиталась в паркет. Вернее, ушла через щели между плашками.

      – Ты сказал, наш псих хотел причинить женщине боль.

      – Несомненно. Он пытал ее.

      – Может, он хотел добиться какой-то информации? Она ведь работала юристом.

      – Не думаю. Он снял скотч лишь однажды – после того, как она умерла. Он с ней не разговаривал. Во всяком случае, от нее реплик не требовалось.

      – Тогда почему он вырезал язык после смерти? Она ведь уже не могла ничего почувствовать.

      – Она закричала бы, если бы была жива.

      – Это понятно. Я имею в виду, зачем его вообще вырезать?

      Ратников устало пожал плечами:

      – Да откуда я знаю? Наверное, это какой-нибудь символ. Так же, как надпись и миска с дерьмом. Мы можем забирать тело?

      – Да.

      Смирнов вышел из квартиры. Щелкнул зажигалкой. Поднес пламя к концу сигареты