Страсть по-итальянски. Пенни Джордан

столь импульсивно. Стоило признать, что первая реакция на всю эту затею с выставкой была верной. Не зря его сначала одолели сомнения по поводу затеянного комитетом проекта. Нужно было отказаться, довериться интуиции. Правда, тогда он усомнился в способности иностранной организации адекватно преподнести историю его страны и рода. Ему и в голову не могло прийти, что проект чреват осложнениями совсем иного толка.

      Марко бросил на Лили тяжелый взгляд и не увидел ничего, что могло бы послужить веской причиной для его плоти реагировать столь бурно. Хоть убей, не понимал он, почему его так волнуют ее присутствие, ее запах, очертания груди, приподнимающейся в такт дыханию, тепло самого дыхания… Стиснув зубы, злясь на самого себя, что вообще тратит время на подобные размышления, мужчина попытался привести мысли в порядок и взять ситуацию под контроль.

      Да, она симпатичная. Что там, по-настоящему красивая – спокойной, тихой, некричащей красотой. Внешность эта соответствовала утонченности профессии искусствоведа и никак не вязалась с той работой, за которой он застал красотку накануне в студии. Какая же из этих двух ипостасей истинная? И к которой из них его влечет? Неужели в глубинах его личности скрывается Марко, который способен испытывать интерес к женщинам такого рода? Но правда заключалась в том, что тело его с равным неистовством откликалось как на присутствие доктора Райтингтон, так и на близость вчерашней искушенной негодяйки из студии. И что все это значит? Да ничего! Физическое влечение, только и всего. И нечего делать из мухи слона!

      Открывая дверь перед Лили, Марко учтивым тоном произнес:

      – Я буду за вами присматривать, доктор Райтингтон. И если хоть на мгновение мне покажется, что ваше участие компрометирует весь проект, я в ту же минуту, не задумываясь, потребую от комитета замены.

      – Вы не можете так поступить! – запротестовала Лили. В горле у нее пересохло, а сердце стало пропускать удары.

      Этот проект значил для нее очень много. Поговаривали, что о нем снимут сюжет для телевидения. Мало того что это весьма способствовало бы дальнейшей ее карьере. Главное, в этом случае Лили удалось бы привлечь внимание широких масс к интересующей ее теме – огромнейшему влиянию итальянского искусства на культуру и быт англичан, будь то архитектура, литература, ландшафтный дизайн или мода. Лишиться участия в этом проекте было бы кошмаром.

      А ведь князь – человек влиятельный. Влиятельный и категорически настроенный против нее. По большому счету, ей должно бы быть все равно, что он о ней думает. Но почему-то было совсем не все равно, и это пугало и нервировало.

      Марко так и держал дверь приоткрытой, и гул голосов за ней постепенно стих, а все взоры обратились к входящим. Лили никак не могла взять себя в руки, но спутник ее, казалось, был абсолютно спокоен.

      – Прошу принять мои искренние извинения. Мы немного задержались, исключительно по моей вине, – произнес он.

      По лицам собравшихся Лили поняла, что ему простилось