Волна и камень. Илона Якимова

по-деревенски, как по воздуху. Жители будто пронюхали, чем пахнет дело, и затихли по углам.

      Местный сотник, престарелый долгоусый туляк, которого токмо государева воля и могла забросить так далеко от родных мест, страдал по своим югам и оттого редко бывал тверёз. Прибытием Иоанна с охраной пожилой южанин по сю пору был перепуган. После крутого разговора с Волком он и вовсе скис и только повторял:

      Делай, что хошь, шельма, одново знаешь, что нас тут всего-то шесть калек на гарнизоне…

      – Ну так что ж, а нас всего с десяток, мог бы и потягаться! – вышучивал долгоуса Волк. – Ты лучше подпоясал бы сабельку, брал своих и айда со мною. Я вот думаю окрестные силы какие-никакие собрать, силой убеждения и грамотой государевой, Иоанном подписанной, да бумагой от опекуна Бельского, да…

      – Окстись, чёрт! Тебя на придорожном столбе повесят и снять забудут. Ступай с Богом, а меня не замай. Я тут на заставе определен ворога стеречь, а не бегать по лесам и бунтовать. Вон тебе проселок – и скатертью дорога!

      – Да и больно нужен мне твой сброд… – серчал соловецкий сотник и кричал своим, что запрягали коней в лучах рассветного солнца:

      – Живо, братцы! Время дорого, собирайся кучей!

      И отряд получался маленький, и путь ему выпал короткий. Под конец дневного перехода Волк, скакавший, конечно, впереди, заметил далеко, в распадке, за излученной речки ярко-зеленые кафтаны, красные шапки и рыжих лошадей. Сквозь ветки прояснялся скачущий навстречу ертаул. Сотник похолодел: всадников было несколько десятков.

      Волк рванул на сторону поводья, развернулся и проскакал мимо задних, взмахнув рукой: отступ! Галопом пролетая поляны, обогнули по дуге хуторок на пять дворов и расположились от него в версте. Волк знал: там гости и заночуют – дело к вечеру, пора ставиться. А он меж тем посмотрит, кто таковы и размыслит, что делать дальше.

      С наступлением короткой северной ночи сотник с одним из соратников отправились в разведку, скинув верхнюю одежду и вымазав рожи дегтем. Проверенный пластунский прием сделал их невидимыми в темном лесу, так что к самой большой избе прокрались без труда, миновав секреты. Не ошибся Волк – начальство расположилось там.

      Приложился к окошку ухом – о чем болтают?

      Болтали о таком, что мигом стало ясно – дождались беды. И еще проговорились про то, что…

      ***

      – Седлать коней тихо, огня не разжигать, оружием не бряцать, стоянку прибрать, будто так и росло! – шепотом распоряжался Волк. – Как забрезжит, уже должны со всем поспешанием, обратно в Кемь.

      Дважды повторять не пришлось. Всем ясно: освободительный поход не заладился, и теперь, коли хочешь жить – отступай и обороняйся.

      В Кемь прибыли поздним утром – и не узнали поселка. «Калечного» отряда местного сотника-забулдыги успел простыть и след, а у пристани недоставало того самого коча, что несколькими днями ранее доставил в монастырь знатного пленника. Поморы,