Страховка от донорства. Сергей Афонин

на Ивана, который уже не подавал признаков жизни, и начал подниматься по лестнице, бросив на ходу:

      – Спецназ своих не бросает.

      Зинаида Петровна успела, однако, заметить состояние сына и вдруг разрыдалась:

      – Только бы продержался, миленький! Крови вон сколько потерял…

      Но тут пострадавший сам подал слабый голос:

      – Не дождутся, гниды…

      – Ах ты боже мой! Ванечка, – сразу взвилась женщина.

      Юрий усмехнулся:

      – Теперь точно все обойдется, мамаша. Раз уж от бригады скорой ушли, остальное не смертельно.

      Четыре года спустя.

      Янтарный прозрачный тюль на окне слева колыхался от дыхания вечера из открытой форточки. Щедро обсыпанная огнями Башня возносилась над всеми видимыми крышами вокруг и иногда мерцала, будто подмигивала, будто они с Юрием заговорщики.

      Марина поставила стакан перед Юрием, и он машинально взял его в ладони.

      Как же сказать?

      Юрий перевел взгляд на крепко заваренный иван-чай, тоже цвета янтаря…

      После всего, что было, любой бы расценил это как предательство. Или в этом ничего такого, и он сгущает?

      Прозрачный обод стеклянных стенок стакана искажал сжимающие его пальцы, и вдруг Юрий осознал, что стакан горячий; он, чуть не выронив его, со стуком поставил на кухонный стол. Расплескалось.

      Иван, сидя напротив, внимательно смотрел на него, и Юрий поспешно отвел глаза.

      – Юр, – Марина забрала у сидящего с мужчинами Кирилла пустую тарелку от геркулесовой каши и вытерла мальчугану полотенцем рот, – у нас кончились талоны на детский продпаек. Кирюша решил срочно догнать папу и кушает теперь за двоих. Да, великан? – Жена улыбнулась и качнула бедрами, отступая от стола.

      Сын не обратил на нее внимания, а дернул за рукав Ивана, и тот сделал страшное лицо. Кирилл рассмеялся, показав просвет от выпавшего вчера молочного зуба, и погрозил дяде правым кулачком, при этом его светло-зеленый плетеный браслет съехал ему на локоть.

      Опять не уложились. Растет Кирилл… А вот паек нет. И это еще одна причина, почему Юрий так поступает.

      Он ответил жене:

      – Попроси в долг у Тани.

      Коснулся стакана, проверяя, остыл ли тот.

      В конце концов Иван все поймет. Хоть и не сразу…

      – Нет больше Тани.

      Старинные часы с кукушкой, висящие над дверным проемом на кухню, отзвонили восемь вечера и словно споткнулись на последнем ударе. Юрий повернулся к Марине. Ее каштановые волосы, подстриженные в каре, словно шторы закрывали чуть склонившееся лицо.

      – Что случилось?

      Супруга взяла со стола свою, такую же большую, как у Ивана, чашку, но фисташкового цвета, и ответила, продолжая смотреть на Кирилла:

      – Таня вчера подвернула ногу на улице и загремела в больничку, не смогла отвертеться.

      Марина стояла в проеме двери из кухни в коридор, так как места за столом ей уже не хватало. Слова вырвались у Юрия раньше, чем он подумал:

      – У нее ж страховки нет…

      Марина