Кинжал милосердия. Галина Полынская

пили?

      – Всё, – ответил Гера, отворачиваясь к диванной спинке. Уткнувшись лбом в обивку, он затих.

      – Что ж, пойду снадобье варганить. – Кряхтя, старик Никанор одёрнул рубаху, поправил подтяжки и пошаркал к кухне. – Остальной народ честной чаго изволит, чая аль кофия?

      Народ единогласно пожелал «кофия».

      Пока Никанор гремел на кухне посудой, Валентин подошёл к Феликсу и сообщил, что есть небольшой разговор.

      – Секретный? – уточнил Феликс.

      – Да так, – замялся Валя, – в общем-то, не очень. Просто посоветоваться хотел.

      – В кабинете хочешь советоваться или тут сойдёт?

      – Ну-у-у…

      – Что ещё за секреты от коллектива? – недовольно прищурилась Алевтина Михайловна. – Мы тут все как одна семья, а в семье не бывает секретов! Давай выкладывай, что там у тебя стряслось.

      – Да не у меня, – шумно вздохнул Сабуркин, – у товарища моего армейского. Узнал он от кого-то, что я теперь в детективном агентстве работаю, вот и позвал к себе на дачу поговорить. Заодно и выпить, конечно, и шашлыков пожарить.

      – Не надо про выпивку с едой! – донеслось с дивана.

      – Извини, Гера. Так вот, товарищ мой – его Толей зовут, – сейчас уважаемый человек, ему лишняя шумиха ни к чему…

      – Чем занимается?

      – Владелец частного охранного предприятия «Оберег». Известная фирма, между прочим. У них клиенты и политики, и актёры, и шоубизняки там всякие, так что репутацией своей дорожат.

      – Проблема возникла лично у Толи или у его предприятия? – вмешалась Алевтина, которой не терпелось добраться до сути.

      – У Толи. Родители у него хоть и старики совсем, но вполне ещё держатся, сами себя обслуживают и живут отдельно. Дом у них загородом. Толя часто их навещает, хотел ещё и помощницу по хозяйству нанять, но старики против. В конце июня Толя ремонт в доме затеял, полы решил перестелить, а то в посёлке по весне настоящие паводки бывают – отсырели доски, покорёжились, пошли трещинами. Доски сняли, а под ними нашли антикварный нож. И не простой, а с каким-то длинным названием, Толя говорил, да я не помню. Толя об этой находке шуметь особо не стал и правильно сделал. Сфотографировал, показал кому-то из антикваров, и выяснилось, что этот нож украден из Русского музея, который в Питере, ещё лет пятьдесят тому назад. И до сих пор в розыске.

      Сабуркин перевёл дух и продолжил:

      – Родители Толи, сами понимаете, не могли иметь отношения к краже музейного ножа даже по молодости. Подбросить тоже никто не мог. У стариков свои странности – никого чужого в дом не пускают, никому не доверяют, поэтому даже ремонтами в доме сам Толя с зятем занимаются. И полы эти позапрошлым летом целиком меняли, да, видать, со стройматериалами промахнулись, раз на год всего хватило. И не было там никакого ножа. Откуда теперь там появился, будь он неладен, Толя и хочет выяснить. А в полицию с этим товарищ обращаться не рискует, сами понимаете. Я ему сказал, что поговорю с начальством и, если дадут добро, свяжемся. Такие вот дела.

      Валя