Скромные бродячие музыканты. Макс Фетт

играла виолончель.

      Приветливый столяр с девятью пальцами сидел на веранде и рассказывал собравшимся вокруг девицам, как потерял недавно палец. Засмейся они по отдельности, и каждый голосок можно было расписывать по нотам и включить в симфонию, но их было семеро. Хохот стоял похлеще, чем в пивной по соседству, куда незамедлительно направилась одна из девушек, до этого тщательно записывающая историю слово в слово на листочек. Дымя трубку, бармен с безуспешно скрываемым под фартуком брюшком выслушал ее и принял бумажку. Икнув, вытер шею платком и разрешил ей налить пинту пенного.

      Краны располагались на внешней стене заведения, чтобы в жаркие дни можно было не толпиться в помещении. Бармен ушел внутрь, а поджидающий этого жулик вышел из-за угла к крайнему крану и торопливо наливал пиво в чекушку. Не успел он сдуть пену, как в него полетели каблуки, шайка мальчишек, играющих гайками неподалеку, его освистали, а сидящая в углу компания отдыхающих шахтеров взялись за кирки. От человека с рваным ботинком и след простыл.

      Дальше по улице в тени кроны растущего дерева Ашны на шезлонгах сидела пара санов. В любом другом государстве местные, вероятней всего, пустили бы их на суп или, по крайней мере, вокруг них был бы гигантский забор, как в Монтибусе (пограничном городе Империи), но здесь они угощали прохожих вином, не имея никаких ограничений. Их дети вместе с отпрысками людей и комками шерсти гномов (до отрочества из-за обильных волос по телу их сложно отличить от кустов, особенно в темноте) играли на лужайке.

      – Сорсе щисъ, – обратился к отдыхающим Галош на языке санов.

      – Не пытайтесь, – на чистом людском отвечал сан с окулярами. – Не хочу, чтобы дети слышали родной язык в отвратной форме. Лучше выпейте вина, – обладатель сломанного аккордеона сжал губы, но сохранил приветливое выражение лица. Вернее, ему так казалось. На деле, он будто раскусил горчичный шарик, что повара добавляли к мясу.

      – Знаете, с удовольствием, – сказал Галош. Не спуская с него глаз, сан щелкнул пальцами и ожидающий за деревом слуга (человек) принес бокал. – Благодарю. М. М-м! Прекрасный букет.

      – Выдержано на лучших муравьиных попках, – ответил сан. Шло отнял бокал от губ, пролив несколько капель, и вернул на поднос. Галош причмокнул языком, осматривая мерцающую жидкость.

      – Будьте любезны, подскажите, где в ваших краях сажают на кол? – спросил он. Женщина из расы санов, передвинула оправу очков к кончику носа.

      – В конце улицы дом с табличкой. Поторопитесь, если не хотите попасть на злого распределителя.

      – Злого?

      – А вы не догадывайтесь? Посадить могут как на кол металлический, так и на деревянный, не обработанный. До закрытия осталось меньше десяти минут. Распределитель жуть как опоздавших не любит, а по долгу службы обязан всех обслужить. Понимаете?

      – Более чем, миледи, – ее щечки на синеватой коже почернели от смущения. – Следует поторопиться, если мы хотим успеть умереть сегодня. – Галош залпом допил вино и, ускорившись, бросил бокал на землю. Тот,