Логово тьмы. Максим Владимирович Виноградов

кое-кто, не спросив, ночью изменил курс, и одному Единому известно, где мы теперь находимся.

      – Э-э-э… а посмотреть по приборам?

      – Каким приборам? Навигация предполагает три вещи, – Григорий принялся загибать пальцы, – Карту, направление и, главное, текущее положение. А оно-то нам и неизвестно.

      – Ладно, ладно, уел! – я поднял руки, демонстрируя, что сдаюсь, – Что предлагаешь делать?

      – Будем лететь, пока не встретим селение или другой заметный ориентир. Тогда, глядишь, узнаем где мы и сможем выбрать нужное направление.

      – Отлично, заодно и продуктами запасемся.

      Химик кивнул, со вздохом поднялся. Приоткрыв дверь, он скрылся в машинном отделении.

      – А что вы, собственно, надеетесь найти в Пари? – задумчиво спросил Джон.

      – Как что… – опешил я, – Ты поможешь найти то место, где тебя создали. Секта. Мы найдем их логово и расправимся со всей шайкой раз и навсегда.

      – Допустим… Хотя я не уверен, что смогу верно сориентироваться. Но даже если и так. С чего бы мне помогать вам?

      Я опешил. Такого поворота не ожидал, мне казалось, что уж Джон точно на нашей стороне.

      – Ну… как же. Ты должен! Мы противостоим Тьме, и если не справимся, то Республика падет!

      Получилось немного пафосно и высокопарно, Доусон позволил себе усмехнуться.

      – Вы утверждаете, что раньше я был другим человеком, а после смерти меня воскресила некая Секта… Хотя я не вполне понимаю, как такое возможно…

      – Дело в некоем древнем артефакте, – неохотно подала голос Анжела, – Ходят легенды… Говорят, раньше, давным-давно, любого могли воскресить. Достаточно лишь иметь образец… Срез кожи или пучок волос.

      – Ну, не суть, – продолжил Джон, – Пусть все так, как вы говорите. Но что с того? Я рад уже тому, что живу, хотя мог бы не существовать вовсе. Вы похитили меня, вырвали из привычного уклада. Теперь хотите втравить в разборки. Чего ради мне ввязываться?

      – Чтобы победить Тьму! – воскликнул я.

      – Тьму… – усмешка Джона стала еще заметнее, – Да нет никакой Тьмы, есть просто ее носители. Подумай сам, Глеб, на той ли стороне сражаешься? Может, сам того не замечая, ты начал бороться против того, что изначально считал правильным?

      – Слушай, Ханс… Тьфу ты, Джон! Ты же можешь, умеешь читать в людях. Посмотри, взгляни внимательно в каждого из нас. Что видишь?

      Доусон откинулся на спинку стула, полуприкрыв глаза.

      – Григорий – скрытный, фанатичный, – задумчиво начал он, – Анжела – замкнутая, преданная. Глеб – стеснительный и… – Джон пошевелил губами, подбирая слово и неохотно закончил, – …добрый.

      – Вот видишь – добрый! Значит я не могу сражаться за неправое дело.

      – Ой, Глеб, ты-то должен понимать, – вздохнул Доусон, – Добро это такая абстрактная штуковина. Для каждого оно свое собственное. То, что ты считаешь добром, для меня, может, будет вовсе не столь уж и добрым, а вовсе даже и злым.

      – Ну есть же кое-что общее.

      – Так только кажется. Знавал я одного… добряка. Большой бугай, служил