Черное платье на десерт. Анна Данилова

ему было что-то рассказывать легкомысленной девице, которую он подцепил в баре? И вообще, зачем ему я, со своей непомерно огромной любовью и нелепыми слезами?

      – Послушай, Валентина. Я вижу, ты хорошая девчонка, и мне не хотелось бы причинять тебе боль, но мы должны расстаться. Я еще и сам толком ничего не понял, что произошло и как могло случиться, что ее уже нет…

      – Катастрофа? Автокатастрофа? – Я словно помимо воли задавала ему наводящие вопросы. – Ее что, сбила машина?

      Варнава принес из кухни бутылку с остатками «Смирноффки» и налил мне и себе.

      – Не буду. От водки я дурею и рыдаю, – предупредила я его, отодвигая от себя рюмку. – А ты выпей, может, станет получше. И еще – не переживай за меня… Я уже не маленькая, как говорит моя тетка…

      Тут я вспомнила про снимок мертвой девицы в желтом платье, который лежал у меня в сумочке, ожидая своего часа. Было самое время показать его Варнаве, чтобы сравнить с тем платьем, которое я увидела в его шкафу, но вдруг произошло нечто такое, что заставило мои мысли заработать совершенно в другом направлении и режиме. Вернее, ничего не произошло, просто в воздухе возникла одна-единственная фраза, повергшая меня в ужас.

      – Она мертвая вот уже пять лет.

      Мне понадобилось несколько минут, чтобы осмыслить услышанное.

      – Мы расстались с ней в магазине женского белья, она сказала, что стесняется покупать при мне… Посоветовала зайти в соседний магазин за шампанским – она очень любила холодное шампанское и могла пить его понемногу, но каждый день… Я вышел, купил шампанское, но Елены с тех пор не видел. Она исчезла. Девушка из магазина женского белья сказала, что едва я ушел, как Елена тоже вышла. И все. Я вернулся домой и увидел, что там все перевернуто вверх дном, пахнет серой или еще чем-то гадким, словно паленой шерстью… Я целый день исследовал комнату за комнатой, рассматривая пепел под ногами, пытаясь найти следы того, кто ворвался в мою квартиру и устроил весь этот балаган… Многих вещей Елены я не обнаружил, в том числе шкатулки с драгоценностями и деньгами…

      – Откуда у нее деньги? Ты извини, что я спрашиваю тебя об этом… Это были ТВОИ деньги?

      – Не знаю… часть моих, остальное ей присылали родственники: к нам время от времени приходил человек, похожий на цыгана, и Елена с ним о чем-то подолгу разговаривала в передней, куда запрещала выходить мне. После этих визитов у нее всегда были деньги, которые она очень быстро прожигала… Так вот, в тот день я не нашел ее денег, хотя мои были на месте. Вот такой странный случай.

      – А что было потом? Ты вызвал милицию?

      – Нет, конечно. Зачем же вызывать милицию, когда ничего не знаешь? А что, если вторжение в мою квартиру было связано с ее родственниками из Глебучева оврага? Я же ничего о ней не знал: ни кто она, ни откуда, ни чем занималась до встречи со мной. Но на преступницу она не походила, была слишком чистой, что ли, изнеженной, холеной, красивой, наконец… И никогда не ругалась матом. Много чего умела делать, и все у нее получалось с блеском. Она и пела, и на гитаре играла, и танцевала… А уж как