Последний поезд на Лондон. Мег Уэйт Клейтон

вращающийся шкаф с ящиками, полными карточек, надетых на металлические стержни, занимал центральную позицию в кабинете отдела II/112 Службы безопасности Рейха, расположившейся во дворце Гогенцоллернов в Берлине. Повсюду лежали австрийские газеты, книги, годовые отчеты, справочники и списки членских билетов. С ними то и дело сверялись люди, занятые заполнением цветных карточек. Старший адъютант работал с персональными записями Эйхмана, содержащими информацию, полученную от многочисленных осведомителей; второй адъютант, устроившись на банкетке, на которой обычно сидят пианисты, вставлял заполненные и сложенные в алфавитном порядке карточки в ящик. Когда Эйхман и Зверь вошли в кабинет, адъютанты вскочили, приветствуя начальника салютом и возгласом «Хайль Гитлер, унтерштурмфюрер Эйхман». Да, его опять повысили по службе, аж до младшего лейтенанта, и, хотя начальником отделения по-прежнему был другой, на Эйхмана, по крайней мере, возложили полную ответственность за это: сбор информации, необходимой для того, чтобы вынудить евреев к эмиграции. В Рейхе начинала преобладать его точка зрения на то, как решить еврейский вопрос: избавиться от этих крыс полностью.

      Взяв наугад несколько газет, он стал вслух читать имена авторов статей и людей, упомянутых в них, адъютанту, который заполнял карточки. Услышав то или иное имя, адъютант пролистывал карточки, находил нужную и читал вслух – в картотеке была собрана информация на всех евреев и их защитников без исключения.

      – Кэте Пергер, – прочитал Эйхман имя журналистки из вчерашнего выпуска «Венской независимой», чья статейка – наглая антинацистская чушь! – привлекла его внимание на первой полосе.

      Адъютант повернул шкаф, достал нужную карточку и прочел:

      – Кэте Пергер. Редактор «Венской независимой». Антинацистка. Не коммунистка. Поддерживает австрийского канцлера Шушнига.

      – Бывшего канцлера, – поправил Эйхман. – Надо думать, эта Кэте Пергер вовсе не журналистка, а журналист, разводящий вонь под прикрытием женского имени.

      Журналиста-мужчину можно отправить в Дахау, но вот куда девать антинацистски настроенных женщин, они еще не придумали.

      – Информация проверенная, – ответил адъютант. – Муж умер. Две дочери, трех и пятнадцати лет. Пятнадцатилетняя – что-то вроде математического гения. И не еврейка.

      – Кто – гений?

      – Нет, Кэте Пергер. Она из Чехословакии, родители – христиане. Крестьяне. Отец умер, мать до сих пор жива.

      Народ. Кровь Рейха.

      – Муж, который умер, – еврей? – предположил Эйхман.

      – Тоже христианин, сын парикмахера, и журналист, как и его жена. Умер летом тысяча девятьсот тридцать четвертого года.

      – В Вене?

      – Нет, в то время он находился в Берлине.

      – Понятно, – произнес Эйхман; еще один назойливый журналистишка, не переживший «ночь длинных ножей». – Самоубийство, значит. – (Адъютант хихикнул.) – Туда ему и дорога. Кэте Пергер пусть занимаются другие; арестовывать матерей не наша задача. Наша ответственность –