Книга Пыли. Тайное содружество. Филип Пулман

не просыпаясь, и проснулась на подушке, мокрой от слез.

      Пан смотрел на нее. Он был совсем рядом, но ни слова ей не сказал.

      Лира попыталась запомнить всё, что видела, каждый образ из сна, но греза растаяла за секунды. Осталась лишь любовь – острая, пьянящая, пронизывающая все вокруг.

* * *

      Малкольм позвонил в колокольчик у двери Ханны.

      Две минуты спустя они сидели вместе у огня, и он рассказывал ей про убийство, бумажник, рюкзак и про Лиру в «Форели». Ханна слушала его, не перебивая. Малкольм превосходно пересказывал события, придавая каждому должный вес и расставляя в наилучшем порядке.

      – А что у тебя в сумке? – деловито спросила она.

      – Так. – Он поставил сумку между колен. – Сначала бумаги. У меня не было времени посмотреть их как следует, но сегодня ночью я их все сфотограммирую. Далее две книги. Вот эта, анатолийская, по ботанике. И еще одна.

      Ханна взяла вторую. Скверно переплетенная и неумело отреставрированная; бумага грубая, хрупкая; типографский набор непрофессиональный. Ее явно много читали: обложка засалена, некоторые страницы – с загнутыми углами, на многих – карандашные пометки на том же языке, что и основной текст.

      – Похоже на стихи. Но язык непонятный, – сказала она.

      – Это таджикский, – пояснил Малкольм. – Эпическая поэма, называется «Джахан и Рухсана». Прочесть целиком я не могу, но название разобрал.

      – А вон там что за бумаги?

      Это был дневник доктора Штрауса с описанием путешествия через Карамаканскую пустыню.

      – Полагаю, здесь скрыт ключ ко всему, – сказал Малкольм. – По дороге сюда я заглянул в «Ягненок и флаг» и прочел эти записки. Ты тоже прочти. Много времени это не займет.

      Ханна, сгорая от любопытства, взяла пачку страниц.

      – Так ты говоришь, бедняга был ботаником?

      – Завтра схожу в Ботанический сад. Посмотрим, что они мне скажут. В рюкзаке было несколько флакончиков – вот они – и коробочек, вроде бы с семенами.

      Ханна взяла бутылочку, посмотрела на свет, понюхала, попыталась разобрать этикетку.

      – Ol. R. tajikae… Ol. R. chashmiae… Не так-то просто разобрать. Ol. – это наверняка oleum, масло. R. – вероятно, роза.

      – Вот и я так думаю.

      – А это семена? – она потрясла одну из коробочек.

      – Надо полагать. У меня не было времени открыть.

      – Ну, так давай посмотрим.

      Крышка оказалась тугой, с ней пришлось повозиться. Наконец, Ханна высыпала в ладонь содержимое: пару десятков мелких семян, неправильной формы и серовато-коричневого цвета.

      – R. lopnoriae… – прочитал Малкольм на крышке. – Это интересно. Узнаешь?

      – Должно быть, семена розы, хотя я, конечно, могу и ошибаться. Но выглядят как роза. А что тут интересного?

      – Название вида. Вообще, ботаник, у которого рюкзак набит семенами, – в этом нет ничего необычного… Я что-то пытаюсь вспомнить, вот только никак не могу понять что. Похоже, это может заинтересовать «Оукли-стрит».

      – Вот