Оборотни Гведского леса. Вадим Россик

возница предложил:

      – Я, пожалуй, останусь с лошадками, уважаемые. Если вы найдёте кров в прóклятом замке, храни вас Гведикус, то посигнальте мне фонарём. Тогда я поставлю лошадок в конюшню, задам им корм и тоже поднимусь к вам. А так – зачем зря ноги бить?

      Мартиниус и Мельхиор выбрались наружу, насилу размяли затёкшие члены, взяли свои саквояжи с самым необходимым, зажгли фонарь и, собравшись с духом, начали восхождение по крутой лестнице. Её ширина позволяла идти только друг за другом.

      – Не очень-то здесь привечают гостей, – пропыхтел нотариус, осторожно ступая по скользким ступеням первым. – Мы прошли не больше половины, а я уже не могу сделать и шагу.

      – Я тоже, доминус.

      Мельхиор чувствовал себя не лучше патрона, хотя был моложе лет на сорок. Чёртова лестница, как живая, уходила из-под ног. Снег прилипал к подошвам. Ледяной кусачий ветер норовил сбросить вниз.

      Мартиниус спросил:

      – А вы заметили, мой мальчик, что в этом замке решётки стоят на окнах даже верхних этажей?

      Мельхиор поднял глаза. В самом деле, густо заросшие снежной изморозью окна были закрыты решётками из кованой стали.

      – И как вы это объясните, доминус?

      – Вероятно, здесь боятся не тех, кто снаружи, а тех, кто внутри.

      Каторжный подъём, казалось, никогда не кончится, но на самом деле всё когда-нибудь кончается, поэтому, в конце концов, спутники достигли полукруглой площадки перед дверями замка. Как и следовало ожидать, двери были заперты. С них щерились медные волчьи пасти. Мельхиору стало не по себе. Мартиниус ударил колотушкой в бронзовый гонг. Раздался зловещий, гулкий, долго затухающий звук. Они подождали. Ничего. Никого. Разозлившись, Мельхиор выхватил колотушку из рук нотариуса и изо всех сил врезал по гонгу. Потом ещё и ещё раз.

      Смотровое окошечко в дверях приоткрылось. Кто-то прохрипел:

      – Что вы расшумелись? У нас все спят.

      Мартиниус взмолился своим самым писклявым голоском:

      – Пустите переночевать несчастных путников, великодушный месьер! Мы сбились с дороги, а в такой буран можно замёрзнуть насмерть.

      – Я не открою, даже если вы сам король Флориан Миролюбивый. Месьер барон строго настрого запретили пускать всяких шаромыжников.

      – Мы не шаромыжники! – возмутился нотариус. – Я – доктор Бенедикт Мартиниус, нотариус из Квакенбурга!

      – Это вы у себя в Квакенбурге нотариус, – ехидно ответил хриплый голос, – А в Гведском лесу вы просто бездомный бродяга. Подумаешь, немного похолодало. Я не буду беспокоить хозяина из-за таких пустяков.

      Окошечко закрылось. Испугавшись, что хриплый тип уйдёт, Мартиниус крикнул:

      – Можете не волноваться, великодушный месьер! Мы оплатим свой ночлег и ужин. Золотыми флорианами!

      Окошечко снова приоткрылось.

      – А не врёте?

      Нотариус позвенел монетами в кошельке.

      – Вот, слышите? Это золото.

      Голос прохрипел уже вежливее:

      – А