За отвагу. Владимир Мороз

Хозяин между тем распоряжался, указывая жене, сидевшей около сына:

      – Ганна, топи печь. Надо воду греть. Обязательно пригодится. Так, хлопцы, – он повернулся к Василию с пленным, продолжавшим поддерживать Кузьмина, – командира вашего вот сюда кладите, – он показал на скамейку, стоящую в середине комнаты около стола, – и пойдем со мной к колодцу. Воду поможете притащить.

      В полутьме Василий заметил, что с печки на них смотрят еще несколько детских глаз. Хозяин, перехватив его взгляд, тут же прикрикнул на детей:

      – Ну-ка, спать быстро! Чтобы ни одного не видел, увижу – ремня дам.

      Детей как ветром сдуло.

      – А немец что, и вправду настоящий? Не шутишь? – спросил хозяин, когда они набирали воду из колодца.

      – Сам у него спроси, если не веришь, – улыбнулся Василий.

      – А как спросить?

      – Ну, скажи ему: «Хэнде хох», только громко.

      – Хэндэ хох! – рявкнул хозяин.

      Немец от неожиданности уронил ведро и, не став его поднимать, резко вскинул вверх руки. И замер, не понимая, чего от него хочет этот мужчина.

      – А что это он руки задрал? – удивился хозяин.

      – «Хэндэ хох» – это «руки вверх» по-нашему, а так как немец человек военный, то он и выполнил приказание, – объяснил Василий поведение пленного.

      – Ишь ты, – восхищенно закачал головой хозяин, – и правда, живой немец. Никогда раньше не видел. Я сюда ровно пятнадцать лет назад из-под Твери приехал в школе работать, у нас их отродясь не было, а местные, кто здесь родился, еще кайзеровцев помнят.

      Через двадцать минут прибежал полный человек с абсолютно лысой головой. В руке он держал небольшую сумку. Немного отдышавшись на крыльце и вытерев платком пот с лысины, он без стука вошел в дом.

      – Это наш доктор-вицинар, Игнат Поликарпович.

      – Да какой я тебе вицинар, Константин Егорович, ты же в школе работаешь. Что, слово «ветеринар» никак не выучишь?

      – Да не обижайся ты, Поликарпович, тебя все так в деревне зовут.

      – Ладно, показывай больного.

      Они подошли к старшине. Тот слабо дышал, сдерживаясь, чтобы не застонать от боли.

      – Ну, товарищ военный, не взыщи. Я хоть и коровий да овечий доктор, но кое-что могу и у людей подремонтировать.

      Он наклонился над раненым, затем принялся срезать засохшую от крови повязку. Василий, не желая отвлекать врача от работы, вышел с пленным во двор, уселся на крыльцо. Мимо то и дело сновала жена хозяина с тазиком.

      – Может, помочь? – подхватился было Василий, но та только махнула рукой:

      – Да сиди уж! Без тебя помогатых хватает.

      Вскоре вышел сам Константин Егорович, присел рядом.

      – Значит, в Лоеве уже немец? – нарушил он тишину.

      – Скорее всего, – кивнул Василий.

      – Получается, что завтра-послезавтра и до нас доберется, – тяжело вздохнул хозяин. – Сильный он, фашист этот, ишь как прет, без остановки. Ну ничего, Наполеон в свое время так же резво скакал, да только еле живой уполз. И этот никуда не денется.

      – Знаю, –