Соль и дым. Тару Ссонберг

за спиной Джокера.

      Немного успокоившись, Макензи крепче сцепляет пальцы на спине Джокера и поднимает голову над его плечом. Еле виднеется лавочка в густом тумане, еле слышны перекаты волн, даже не видно океан где-то там далеко.

      – Ты в порядке?

      Голос Джокера ее пугает, и она снова прячется у него на груди, немного сотрясающейся от смеха.

      Джодок Коллинз

      Джокер медленно, но с давлением, гладит Макензи по спине, часто запутываясь в ее холодных кудрявых волосах. Она продолжает крепко сжимать в кулаках его куртку, но уже не хочет убежать.

      – Пойдем домой, – говорит он ей тихо, чтобы не испугать. – Займемся чем-нибудь интересным.

      Макензи медленно ведет головой в сторону, словно протестуя.

      – Ко мне? Бабушка как раз взялась что-то печь, – что было неправдой, но она печет каждый раз, когда приходят гости.

      Теперь Макензи соглашается.

      Он наступает на нее, и девушка механически делает шаг назад. Два года назад Джокер ходил на занятия по бальным танцам, а прошлым летом научил ее танцевать вальс. Он решил, что сейчас подходящее время вспомнить этот легкий танец, волны задавали ему ритм, Макензи даже улыбнулась.

      Джокер отпустил ее, когда убедился, что рядом нет никаких признаков океана. Макензи все равно не выпустила его руку, сжимая его пальцы своими – тонкими и холодными.

      Старушка восседала на своем обычном месте на кухне и вязала что-то красными нитками. Увидев гостью, она недовольно чмокнула и принялась делать бисквитное тесто.

      Сделав вид, что не заметил недовольства, Джокер поднялся с Макензи наверх.

      – Можно я помогу тебе с уроками? – попросил он, понимая, что отставать от школьной программы нельзя, остров не оправдание.

      Макензи вынула тетради и кинула их на незастеленную кровать. Джокер помог ей снять плащ и снова запутался в ее локонах. Потом они вместе сели на кровать, и он сделал все ее домашнее задание, пока она рисовала что-то в скетчбуке – лист за листом, штрих за штрихом, лицо было спокойным и сосредоточенным.

      Снизу донесся крик миссис Коллинз, чтобы они спускались к чаю. Они уселись за столом в неловкой тишине.

      – Ну, как твои дела, крошка? – с нежностью змеи спрашивает бабушка Макензи.

      Девочка кивает ей, чуть не давясь горячим чаем.

      – А я тебя помню еще вот такой, – она показывает какое-то до смешного маленькое расстояние между пальцами, – ты была вся холодная, когда тебя нашли. Это я тебя нашла там, когда сквозь завывание шторма услышала детский крик…

      – Ба, не начинай…

      Арлен О'Келли

      Старый дом скрипит даже без ветра, в окнах пусто, кроме одного – кухонного. В тумане город быстро покрывается тьмой, но признаков шторма еще нет. Арлен слушает задушевный разговор мистера и миссис Кирван.

      На минуту он впадает в ярость, его лицо искажает боль – почему у Макензи двое родителей, а у него ни одного. Зачем они ей, почему этим двоим повезло так сильно. Почему же