Веления рока. Валентин Тумайкин

что ты молчишь? – с примирительной ноткой спросил отец.

      – Я вот думаю, напрасно мы огорчаем Настю, ничего мы с тобой уже не поделаем. Свои мозги ей не вставишь, пусть будет, что будет. Все равно не удержим ее возле себя. Выросла наша с тобой Настенька, не нужны мы ей стали. А Семен что? Парень как парень, хоть не пьет, и семья у них неплохая, живут не хуже людей.

      – Хорошо, – сказал отец, – но учти, если разойдется с ним, обратно в дом не пущу. Пусть не позорит семью, так и скажи ей. – Его голос дрогнул. Грустные глаза матери наполнились слезами, не ответив ничего, она подставила ладони и опустила на них голову.

* * *

      Сыграли свадьбу. Деньгами на свадьбу надарили тысячу двести семьдесят рублей, родители с обеих сторон добавили по пятьсот рублей и купили молодым дом.

      Настя устроилась на работу в контору, кассиром. Семен зарплату не пропивал, отдавал жене всю до копейки. Помимо этого он ежедневно приносил с фермы в хозяйственной сумке по ведру комбикорма, а иной раз, когда приезжал на обед на лошади, привозил полный мешок. Дармовой корм. Настя размечталась выписать в совхозе двух поросят, но в бухгалтерии ей отказали, объяснив, что директор выписывает молодняк только передовикам, да и то по собственному усмотрению. Она решила постучаться непосредственно к директору, Захару Матвеевичу.

      Никого из обращавшихся к нему по «шкурным» вопросам директор не хотел обидеть, отказывал мягко, убедительно, потому что все были «свои», – он в этом хуторе родился и вырос, – к тому же обиженный человек хуже работает и больше ворует; но показать в отчете райкому КПСС итоги по привесу и численности поголовья выше уровня прошлого года – хотел, потому что держался за свое кресло. Чего не хотел – то мог, чего не мог – то хотел. Однако многим самым работящим и непьющим подписывал заявления, помечая в левом верхнем углу: «По итогам квартала». Чтоб были и люди сыты, и поросята целы, директор делал приписки, брал грех на душу. По поводу греха, конечно, неправильно сказано, приписки – святое дело. В советское время приписки, воровство и взятки были тремя китами, на которых держалась вся страна.

      Когда Захар Матвеевич выслушал Настю, процесс его жизни замедлился, он начал то ли что-то вспоминать, то ли подсчитывать.

      – Вы поймите, – объяснял он учтиво, любуясь премилой подкупающей улыбкой, которая оставалась на ее лице все время, пока она ожидала ответа.

      – Если я вам раздам всех поросят и телят, на ферме некому будет жить, а у меня – план. Так что не могу, не обижайтесь.

      Настя не очень обиделась на директора, она съездила на базар, купила трехнедельных поросят, под покровом ночи Семен отнес сосунков на ферму, а взамен забрал большеньких, двухмесячных. И стали Семен с Настей их откармливать, Настя говорила: «воспитывать».

      Первое время молодожены наслаждались супружеской жизнью. Уж так лелеяла, так нежила своего Сему ласковая Настя. Уж так заботилась о нем: рубашечки всегда свеженькие, выглаженные, брюки со стрелками, сапоги