Если я буду нужен. Елена Шумара

и тонкими, как птичьи лапки.

      У пивной будки с косым подоконником они остановились. Мяукала кошка – грустно, будто жаловалась, в канаве булькала вода, старый вяз ворчал и ронял дождевые брызги.

      – Не бойся, – шепнул Игорь.

      И снова – змеи, ползущие по спине, но теперь знакомые и оттого почти не опасные. Чужое дыхание – на щеке, шее, почти на самых губах… Вот сейчас, сейчас оно случится, и Алина наконец станет целованной. И это важно, потому что все, все уже по сто раз, даже Кира… Мягкие губы, такие мягкие… а у нее, Алины, сухие, искусанные… помаду нужно, прямо завтра…

      – We will we will rock you! – грянуло у Игоря в кармане.

      – Вот черт! – Он отпустил Алину и вытащил орущий телефон. – Алло! Да, пап! Нет, пап, я еще не дома. Ну догадайся, почему! Скажи маме… ладно, ладно, сам скажу…

      Голос Игоря был гулким, словно затертым. Темнота забирала его, рвала на кусочки, прятала по углам. Алина не слышала слов, только оттенки – раздражение, нетерпение, обиду. Стало ясно, что вечер испорчен. Но Алине не хотелось в это верить, и она нарезала широкие круги, согреваясь и надеясь на продолжение.

      – Отец чудит, срочно домой требует. – Игорь, хмурясь, смотрел мимо. От прежней нежности не осталось и следа.

      – Пойдешь?

      – А что мне остается. Давай до угла вместе, а потом разбежались.

      – Как разбежались? – Алина тревожно огляделась. – Темно же, я… не могу без тебя.

      – Не дури, а? – Игорь начинал злиться. – Тут идти минут двадцать, до проспекта – вообще пять.

      – Ладно, я поняла, – сдалась Алина.

      Игорь кивнул, развернул ее на сто восемьдесят, легонько подтолкнул. Но обнять – не обнял и за всю обратную дорогу не сказал ни слова.

      Как только Алина осталась одна, улица схватила ее, сжала в объятиях, окунула в чернильную тьму. Слева разевал мутную пасть пустырь, справа щерился забор – невысокий, деревянный, с рекламными заплатками. Из-за него выглядывали краны с яркими точками на макушках. Фонари светили впереди, на проспекте, а здесь, у Алины, все было контурным, тусклым, будто вовсе не живым. Никто не шел ни навстречу, ни сзади, и это значило, что ей придется выплывать совсем одной.

      Лямки рюкзака резали плечи – Алина набрала в библиотеке книг, простых, почти детских, с крупным шрифтом и героями, которые не душат на темных улицах. Книги, пока не прочитанные, радовать не спешили, тяжелили, тянули мохнатыми ручками вниз. Ничего, пусть так. Отвлечься, не думать, не слушать – просто переставлять ноги и смотреть вперед, туда, где горит свет, ездят машины и спешат по своим делам обычные люди.

      А потом она услышала, что сзади кто-то идет, шаг в шаг. Сразу намокло под грудью и зубы больно прикусили язык. Шххх – подсохший Игорев букет разлетелся по асфальту. Алина остановилась, сдернула капюшон, сделала вид, будто роется в карманах. Прислушалась – тишина, лишь гудит вдалеке засыпающий город. Пошла, и снова – туп, туп, туп.

      А если это – он, тот самый? С косой ухмылкой, тусклым взглядом и пакетом, в котором нельзя дышать. Идет,