Так распорядилась война. Леонид Владимирович Бударин

То плетётся, как грешник на причастие, то летит, как стрекозёл какой. Не боись, не опоздаешь. Огоньку у кого не найдётся? Куда, куда? – на кудыкину гору. Командиром Красной Армии прикидывается. Не то дезертир, не то шпион. Там разберутся, – старшина усмехнулся и указал глазами на небо.

      – Да какой я, товарищи, шпион! – попытался заручиться сочувствием арестованный. – Я полковник Красной Армии, командир дивизии. Отстал в суматохе…

      Красноармейцы оживились:

      – Ишь ты, полковник! А по одёжке не скажешь – не то бухгалтер, не то завмаг.

      – Где ж твоя дивизия, товарищ полковник?

      – Была дивизия, да не выдержала ревизии. Сколько ж ты, гад, людей угробил, а?

      – Сам сбёг, а бойцы по хрену.

      – А что ему: ему нашего брата ещё пригонят, как скотину.

      – У, гнида, солдат с голоду пухнет, а этот, глякось, какую морду наел.

      – Отойди, старшина, дай с полковником по душам поговорить! У меня на такой разговор давно руки чешутся!

      – Но-но, не балуй! – старшина винтовкой отгородил полковника от ретивого собеседника.

      – Слышь, старшина, чего ты его по лесу хороводишь? Вон яма ещё не засыпана: мы его вежливо, за кадык – и кудык! Опять же патрон сбережёшь для Гитлера.

      – Не, в одной яме нельзя: всю могилу испоганит. Его б на осину… У меня и верёвочка найдётся.

      Дело принимало оборот, чреватый самосудом. Старшина сплюнул окурок, придал лицу официальное выражение:

      – Отставить разговоры! У меня приказ. А за невыполнение приказа – слышали? То-то! Ишь, налетели, что вороньё на падаль! Поберегите ярь для германца, чай, пригодится. Ну ты, полковник-бестолковник, шагом марш!

      Когда удалились от возбуждённой солдатни на приличное расстояние, и погони не последовало, старшина расслабился, его потянуло на рассуждения:

      – Ишь, набросились, того гляди, растерзают! Да… В большой они обиде на командиров, ой, в большой! И то сказать, за неделю такую силищу коту под хвост! Чему вас только в академиях учат? Опять же, в бою вас не увидишь, разве что взводного или ротного. А у тех век короток, короче даже солдатского. А эти всё по телефону да нарочными: «Вперёд, вперёд, мать-перемать!». А куда вперёд, когда там пулемёты-миномёты? На верную, стало быть, погибель. Ни за понюх табаку. Да, в большой они обиде! Аж мурашки по спине, в какой они обиде. Так-то вот. Что, Семён, тоже, небось, струхнул?

      Родин нервно засмеялся:

      – Было дело…

      – Ты б, старшина, послушал, как с нами командарм разговаривает. Через слово – «Р-расстреляю!». Меня столько раз по телефону расстреляли – весь дырявый. А над ним – комфронта, а над ним – сам! И все только «Вперёд! Вперёд!». Шапками закидаем! Закидали… Куда вы меня?

      – Хрен его знает, куда. Куда подальше. И что нам с тобой делать, ума не приложу?

      – Слышь, старшина, отпустил бы ты меня, а? Что я, враг какой? Ну, смалодушничал, каюсь.

      – Как можно! Приказ товарища капитана. А за невыполнение приказа знаешь что?

      – Пальни в воздух, кто проверит?