Царь всея Руси. Станислав Владимирович Далецкий

наследники не надобны, ибо все мое наследство – это дом, да и к женолюбию я не пристрастен в отличие от царя Иоанна, который как-то признался, что грешен в страсти плотской с женщиной. Возьму я, к примеру, молодую вдову, которых вдоволь здесь на Посаде, и помру от старости, а еще хуже, если впаду в старчество и кому будет от этого польза: жена снова будет вдовой или мыкаться при старике.

      Нет, мое время утех с женой прошло и сгинуло без возврата, а потому хожу я в церковь, замаливаю свои грехи перед скорой кончиной и ставлю свечи за упокой души моей женушки с сыновьями, которые сгинули бесследно при татарском набеге и московском пожаре десять лет назад.

      – Как знаете, Тимофей Гаврилович, только и я думал по-вашему, и десять лет ходил бобылем, пока не встретил мою Марию – тоже вдовую, как и я. И оказалось, что вдвоем-то гораздо лучше жить-поживать, чем поодиночке, а там поди еще и детишки заведутся – не зря ведь Мария моя ходит к знахарке, чтобы она приговором или травами какими помогла нам зачать дите.

      – Знахарка не поможет, если ты, Степан, не постараешься с женушкой вместе, – улыбнулся Тимофей. – Как говорится, на бога надейся, да сам не плошай.

      Вот сегодня после рыбалки нашей и займись богоугодным делом с Марией, может, Бог и пошлет вам ребеночка. Царству Московскому надо крепнуть и развиваться, а потому прибыток людей очень нужен, чтобы отражать набеги врагов, что лезут к нам со всех сторон, – посоветовал Тимофей Гаврилович писцу Степану и рыбаки, взяв удочки и торбу с уловом, двинулись от реки в слободу к своим домам.

      По пути стояла церковь, где подьячий Тимофей высыпал из торбы рыбу прямо под ноги нищим, что толпились у входа ради милости.

      Нищие и убогие мигом расхватали рыбешек по своим сумкам, низко кланяясь Тимофею, которого знали в лицо за милосердие и помощь, а рыбаки пошли дальше.

      – Что-то много нынче убогих толпится возле церкви, – заметил Степан.

      – Война же была кровавая, многих воинов покалечило, а родных убило и куда податься калеке как не в Москву на церковную паперть? – пояснил подьячий Тимофей. Царь наш Иоанн открыл дома призрения для калек и пансион положил, только не доходит эта помощь до всех: дьяки и служки царские вдали от Москвы мошенничают и воруют царскую милостыню и опять же людишки бегут сюда в Москву, где легче прокормиться под царской заботой.

      Рыбаки подошли к своей улице, и Степан, поблагодарив Тимофея за удачную рыбалку, взяв судака за жабры, пошел к своему дому, издали увидев поджидающую жену Марию, которая вышла за калитку и вглядывалась вдоль улицы, высматривая мужа. Завидев Степана с рыбиной в руке, она кинулась ему навстречу, прижалась к плечу и, подхватив под руку, пошла рядом, показывая любопытным соседям, как она, мужняя жена, встречает своего суженого.

      Опричнина

      Подьячий Посольского Приказа Тимофей Тимофеев и писарь того же приказа Степан Кобыла пили чай после бани в доме подьячего. Стоял морозный вечер декабрьского дня 7090 года, была суббота и мужики, вдоволь