.

Ты всегда такая любопытная?

      – Вообще-то, нет. Это все пузырьки виноваты. – Я хмуро заглянула в бокал и сделала еще глоток, чтобы проверить.

      – А тебе?

      – Что?

      – Сколько тебе?

      – Почти шестнадцать.

      – И часто ты бываешь на таких вечерах?

      – Ну и кто теперь любопытный? Только по принуждению мамы.

      Лукас вдруг искренне рассмеялся.

      – Что?

      – Хоть меня и пригласил дядя, но заставила пойти мама. Выпьем за то, чтобы пережить этот вечер. – Он поднял бокал, мы чокнулись, и мне пришлось делать еще глоток. Это ведь тост. Воспитанные люди не отказываются, правда?

      Я вновь нахмурилась.

      – И когда бокал успел опустеть?

      – Еще?

      – НЕТ! Ни за что!

      Краем глаза я заметила сквозь стеклянные двери, что в зале засуетились.

      – Ой. Кажется, все уже рассаживаются.

      – Мы можем сесть рядом?

      Я покачала головой.

      – Все места заранее расписаны. Я буду сидеть за самым скучным в мире столом.

      – Рад знакомству, Сэм, – сказал Лукас, и я молча улыбнулась в ответ.

      Я прошла в зал и села рядом с мамой за скучным столом важнейших людей. Лукас расположился в центре зала и теперь смотрел в другую сторону, а рядом с ним… о, понятно. Он оказался за одним столом с Шарлиз, и, глядя на этих двоих, я вдруг, по непонятной причине, почувствовала себя неуютно.

      Или она теперь решит, что он свободен, и в очередной раз «по уши втрескается», или же вспомнит, что мы лучшие подруги, и выльет на него поток бестактных подробностей обо мне.

      К счастью, первое более вероятно. С ним весело поболтать после шампанского, но вряд ли это зайдет дальше.

      На случай, если у Шарлиз внезапно проснется совесть, я набрала ей сообщение под столом: «Он весь твой, подруга».

      Обед выглядит аппетитно, пусть и с претензией на высокое искусство, хотя, может, я просто так голодна, что готова есть все подряд, только вот в этом платье даже дышать сидя тяжело. Я хихикнула про себя – представила фотографии, если швы и правда разойдутся. Но, попробовав первое блюдо, почувствовала тошноту, и принялась гонять остатки по тарелке.

      Наконец обед кончился. Всю дорогу от дверей до машины приходится раздавать воздушные поцелуи и поцелуи в щеку. Лукас стоял в стороне и, увидев меня, с улыбкой кивнул.

      И снова вспышки. Машина дожидается с открытыми дверями, и, скользнув в салон, я тут же сбрасываю туфли, заматываюсь в покрывало и расстегиваю пару пуговиц на спине. Мама заметила и покачала головой.

      Я закрываю глаза и откидываюсь на сиденье. В голове пульсирует (многовато шампанского и маловато еды), и я принимаюсь воображать, чем разживусь, когда доберусь до кухни дома – до смерти хочется есть.

      Я уже задремала, когда щелкнул микрофон водителя.

      – Впереди авария, поедем в объезд. Путь проверили – безопасно, но… колоритно.

      – Только этого не хватало, – вздохнула мама.

      Сон как рукой сняло. Колоритно? Что это значит? В любом случае хочу посмотреть.

      Сначала мы едем самым обычными улицами, но постепенно они все сужаются,