Разрушенная. Тери Терри

национальных парков, транспорта, образования, исполнительных ведомств, коммуникаций, санитарии. Завтра мы должны прийти и поставить подписи под обязательством учиться в КОС на протяжении пяти лет. Мы имеем право задавать любые вопросы, выбирать любое дело, а потом пройдем тесты на пригодность.

      В понедельник мы узнаем, какие четыре теста нам предстоит пройти. Потом в течение четырех недель будем сдавать тесты, и, наконец, для каждого кандидата определят секцию. Координатор не говорит, кто примет окончательное решение, и я догадываюсь, что не мы.

      Итак, без всяких гарантий, кто куда попадет, мы должны сначала подписать обязательство учиться пять лет? Это звучит как приговор.

      Когда он заканчивает, открываются двери в соседнее помещение; здесь для каждой секции выделено место. Но все устремляются наружу и, кажется, думают больше о чашке чая, чем о беседе с представителями и учащимися. Потом я замечаю там и тут взаимные приветствия, кивки, размахивание руками. Они уже знают, что хотят выбрать? А может, считают, что это пустая формальность и кто куда идет уже решено?

      Женщина за ближайшим столом – секция образования – ловит мой взгляд и улыбается, есть в ней что-то такое, что я улыбаюсь в ответ. Иду к ней.

      – Привет, – говорит она. – Ты думала о работе в школе?

      – Нет, – напрямик отвечаю я.

      – Честность! Отличное качество. – Она внимательно смотрит на меня. – Я никогда не забываю лица, а в тебе есть что-то знакомое, но я в затруднении. Ты не местная?

      Качаю головой, тщательно скрывая тревогу: сможет ли она узнать во мне Люси после стольких лет, даже с измененными волосами и глазами?

      – Я из Челмсфорда.

      – Не думаю, что знала тебя, но каждый ребенок в Кезике ходил в мою школу. Хотя для меня это не имеет значения, да и ни для кого другого, потому что место рождения не относится к главным критериям.

      – В самом деле? Я вообще-то была уверена, что направляюсь к секции санитарии.

      Она смеется:

      – Что ж, если передумаешь, мы подыскиваем трех сотрудников для начальной школы Кезика. Начнешь ассистентом учителя, а если все пойдет нормально, через год перейдешь на подготовку к работе учителем. – Она начинает восторженно рассуждать о воспитании молодежи, а я думаю о смеющемся мальчишке из поезда, которого забрали лордеры.

      – Все в порядке? – спрашивает она.

      Я вздрагиваю. Неужели у меня все на лице написано?

      – Не уверена насчет школы. Мне не часто доводилось иметь дело с детьми, и…

      – Ну и что, в этом весь смысл нашей системы. Если выберешь образование, пойдешь с нами на неделю в школу, и скоро мы узнаем, твое это или нет.

      – Спасибо, – говорю я и благодарю не столько за то, что она говорила, сколько за теплоту ее слов.

      Кажется, она меня понимает и снова улыбается.

      – Иди, поговори со всеми, у нас никто не кусается! – Она тянется поближе ко мне и тихо говорит: – Может быть, за исключением исполнительных ведомств.

      Я