Следы со свастикой. Александр Тамоников

из орудия.

      За площадью в южном направлении тянулась широкая улица. Дома на ней имели повреждения. Покосилась табличка, извещающая, что здесь всегда можно купить свежий хлеб и плетеные булки. Вдоль дороги стояли тридцатьчетверки, зевали водители в шлемофонах.

      Автоматчики вели навстречу «Виллису» группу пленных. Их было человек двенадцать, все в немецкой суконной форме, но без головных уборов, ремней, знаков отличий. У некоторых на рукавах сохранились трехцветные бело-сине-красные повязки, грязные, скомканные. Автоматчики толкали пленных, подгоняли, кричали на них матом. Те в долгу не оставались, отвечали тем же. Высокий мужчина с подбитым глазом пытался что-то сказать конвоиру, но тот лишь ударил его по шее прикладом.

      – Что за публика, товарищ майор? – спросил Зацепин и так вывернул голову, что чуть не протаранил фонарный столб.

      – На дорогу смотри, – проворчал Влад. – Это власовцы, так называемая Русская освободительная армия. Основные части ушли, но кто-то остался, и вот теперь наши ребята их отлавливают.

      – А что за повязки трехцветные? – не унимался старший лейтенант. – Никогда таких не видел.

      – Флаг Российской империи, – пояснил всезнающий Марецкий. – С ними белые в атаку ходили в Гражданскую. Только у них на флаге еще герб присутствовал, общипанная двуглавая птица. В общем, устаревшие, отжившие и никому не нужные символы. Власовцы их воскресили. Ведь они уверяют, что не за фашистов воюют, а за некую Россию, свободную от большевиков, за народ. А немцы – так, временные союзники. На самом деле те еще прихвостни.

      – А чего они на Прагу-то пошли, против своих хозяев выступили, вытеснили их из города? – спросил Зацепин.

      – Это их грехи не умаляет, – отрезал Коломиец. – Раньше надо было думать. Прагу мы и без них взяли бы. Надо же, помощники нашлись! Моя бы воля, всех бы к стенке поставил. Они ведь против страны пошли, своего народа. Так что как ни копошись теперь, а отвечать придется.

      Тут вдруг позади прогремел нестройный залп. Зацепин от неожиданности выпустил баранку и чуть снова не въехал в фонарный столб. Заскрипели тормоза. Офицеры вскочили, схватились за автоматы.

      – Вот черт! – заявил Макар Филимонов и облегченно выдохнул. – Предупреждать надо.

      Пленных далеко не погнали, расстреляли за пустырем, даже не дав толком выстроиться. Там валялись мертвые тела. Тот самый детина еще сползал, скребя ногтями по кирпичной кладке. Прогремела добавочная очередь. Дернулся еще один раненый и тоже отмучился. Красноармейцы забросили автоматы за спины, сломали неровный строй.

      – Все правильно, туда им и дорога, – процедил Коломиец. – Собакам собачья смерть. Без суда и следствия, по законам военного времени.

      – А убирать их кто будет? – спросил Марецкий.

      Расстрельная команда вышла на дорогу, построилась в колонну по два. Немногочисленных мирных жителей как ветром сдуло с улицы.

      – Решат вопрос, не волнуйся, – отмахнулся Филимонов. –